- Где это вас? - спросил я.
- В Абиссинии. Мне был тогда двадцать один год.
- А что вы делали? - спросила Брет. - Вы были в армии?
- Я ездил по делам, дорогая.
- Я же вам говорила, что он свой. - Брет повернулась ко мне. - Я люблю вас, граф. Вы прелесть.
- Я счастлив, дорогая. Но только это не правда.
- Не будьте идиотом.
- Понимаете, мистер Барнс, именно потому, что я очень много пережил, я теперь могу так хорошо всем наслаждаться. Вы не согласны со мной? -
Согласен. Вполне.
- Я знаю, - сказал граф. - В этом весь секрет. Нужно найти истинные ценности.
- А с вашими ценностями никогда ничего не случается? - спросила Брет.
- Нет. Больше не случается.
- Никогда не влюбляетесь?
- Всегда, - сказал граф. - Я всегда влюблен.
- А как это отражается на ваших ценностях?
- Это входит в число моих ценностей.
- Нет у вас никаких ценностей. Вы мертвый - и больше ничего.
- Нет, дорогая. Вы не правы. Я совсем не мертвый. Мы выпили три бутылки шампанского, и граф оставил корзину у меня на кухне. Мы пообедали в
одном из ресторанов Булонского леса. Обед был хороший. Еда занимала почетное место среди ценностей графа. Как и вино. Граф был в ударе во время
обеда. Брет тоже. Вечер прошел приятно. - Куда вы хотите поехать? - спросил граф после обеда. В ресторане уже никого, кроме нас, не было. Оба
официанта стояли, прислонившись к двери. Им хотелось домой.
- Можно поехать на Монмартр, - сказала Брет. - Правда, как хорошо мы провели время?
Граф сиял. Он был чрезвычайно доволен.
- Вы - милейшие люди, - сказал он. Он уже опять курил сигару. - Отчего вы не поженитесь?
- Мы хотим жить каждый по-своему, - сказал я.
- Не хотим портить друг другу карьеру, - сказала Брет. - Пойдемте.
Выйдем отсюда.
- Выпейте еще коньяку, - сказал граф.
- Там выпьем.
- Нет. Выпьем здесь, здесь тихо.
- Подите вы с вашей тишиной, - сказала Брет. - Что это мужчины вечно ищут тишины?
- Мы любим тишину, - сказал граф, - как вы, дорогая, любите шум.
- Ну ладно, - сказала Брет. - Выпьем здесь.
- Гарсон! - позвал граф.
- Что прикажете?
- Какой у вас самый старый коньяк?
- Тысяча восемьсот одиннадцатого года, мосье.
- Подайте бутылку.
- Ну-ну. Зафорсил. Верните официанта, Джейк. - Послушайте, дорогая. Старый коньяк стоит своих денег в гораздо большей степени, чем все
остальные мои древности. - У вас много древностей?
- Полон дом.
В конце концов мы поехали на Монмартр. У Зелли было тесно, дымно и шумно. Музыка резала уши. Мы с Брет танцевали. Было так тесно, что мы
еле могли двигаться. Негр-барабанщик помахал Брет. Мы попали в затор и танцевали на одном месте, как раз против него. - Как поживайт?
- Отлично.
- Это карашо.
Белые зубы так и сверкали.
Белые зубы так и сверкали.
- Это мой большой друг, - сказала Брет. - Изумительный барабанщик. Музыка кончилась, и мы пошли к столику, за которым сидел граф. Потом
музыка снова заиграла, и мы танцевали. Я посмотрел на графа. Он сидел за столиком и курил сигару. Музыка опять кончилась. - Пойдем к нему.
Брет пошла было к столику. Но музыка опять заиграла, и мы снова танцевали, стиснутые толпой.
- Ты не умеешь танцевать, Джейк. Лучше всех танцует Майкл.
- Он замечательно танцует.
- У него вообще много достоинств.
- Он мне нравится, - сказал я. - Я ужасно люблю его. - Я выйду за него замуж, - сказала Брет. - Странно, я целую неделю о нем не думала.
- А разве ты ему не пишешь?
- Нет. Никогда не пишу писем.
- Но он, конечно, пишет?
- О да! И очень хорошие письма.
- Когда вы поженитесь?
- Почем я знаю. Как только развод получу. Майкл уговаривает свою мать, чтобы она раскошелилась.
- Может быть, я могу помочь?
- Брось дурить. У его родни куча денег.
Музыка кончилась. Мы подошли к столику. Граф встал.
- Очень мило, - сказал он. - На вас было очень, очень приятно смотреть.
- А вы не танцуете, граф? - спросил я.
- Нет. Я слишком стар.
- Да бросьте, - сказала Брет.
- Дорогая, я танцевал бы, если бы это доставляло мне удовольствие. Мне доставляет удовольствие смотреть, как вы танцуете. - Отлично, -
сказала Брет. - Я еще как-нибудь потанцую для вас. Да, а где же ваш дружок Зизи?
- Вот что я вам скажу. Я помогаю ему, но я предпочитаю его не видеть.
- С ним трудно.
- Знаете, мне кажется, что из него выйдет художник. Но я лично предпочитаю не видеть его.
- Джейк тоже.
- У меня от него мурашки по спине бегают.
- Да. - Граф пожал плечами. - Нельзя знать, что из него выйдет. Но его отец был большим другом моего отца.
- Идем танцевать, - сказала Брет.
Мы танцевали. Была толкотня и давка.
- Ох, милый! - сказала Брет. - Я такая несчастная. Я очень ясно почувствовал - как это иногда бывает, - что все это уже происходило когда-
то.
- Минуту назад ты была довольна и счастлива.
Барабанщик громко запел:
- “Напрасно дважды...»
- Все это ухнуло.
- А что случилось?
- Не знаю. Мне просто скверно.
- “.......», - пропел барабанщик. Потом снова взялся за свои палочки.
- Хочешь уйти?
У меня было такое чувство, какое бывает во время кошмара, - как будто все повторяется, как будто я все это уже раз проделал и теперь должен
проделать снова.
- “.......», - негромко тянул барабанщик.
- Уйдем, - сказала Брет. - Ты как?
- “.......», - громко крикнул барабанщик и ухмыльнулся Брет.
- Хорошо, - сказал я.