Я бросился на сиденье экипажа, уносившего меня от них, ипредалсясамым
грустным раздумьям. Привыкшийкобществумилыхсердцулюдей,неизменно
внимательных друг к другу,ябылтеперьодин.Вуниверситете,кудая
направлялся,мнепредстоялосамомуискатьсебедрузейисамомусебя
защищать. Жизнь моя дотехпорбылауединеннойипротекалавсецелов
домашнем кругу; это внушило мне непобедимую неприязнь к новым лицам. Я любил
своих братьев, Элизабет и Клерваля; это были "милые, знакомые лица",имне
казалось, что я не смогу находиться среди чужих.Таковыбылимоидумыв
начале пути; но вскоре я приободрился. Я страстно жаждалзнаний.Домамне
часто казалось, что человеку обидно провести молодость в четырех стенах; мне
хотелось повидать свет изанятьместосредилюдей.Теперьжеланиямои
сбывались, и сожалеть об этом было бы глупо.
Путь в Инголыптадт был долог и утомителен, и уменяоказалосьдовольно
времени для этих и многих других размышлений. Наконец моим глазампредстали
высокие белые шпили города. Я вышелизэкипажа,именяпровелинамою
одинокую квартиру, предоставив провести вечер, как мне заблагорассудится.
Наутро я вручил мои рекомендательные письма и сделал визиты некоторымиз
главных профессоров. Случай - а вернее злой рок. ДухГибели,взявшийнадо
мною полную [65] власть, едва я скрепя сердце покинулродительскийкров-
привел меня сперва к господину Кремпе, профессору естественных наук. Это был
грубоватый человек, но большой знаток своего дела. Онзадалмненесколько
вопросов, с целью проэкзаменовать меня в различных областяхестествознания.
Я отвечал ему небрежно и снекоторымвызовомупомянулмоихалхимиковв
качестве главных авторов, которых я изучал. Профессор широко раскрылглаза:
"И вы в самом деле тратили время на эту чепуху?"
Я отвечал утвердительно."Каждаяминута,-сжаромсказалгосподин
Кремпе, - каждая минута, потраченная на Эти книги,целикомибезвозвратно
потеряна вами. Вы обременили свою память опровергнутыми теориями и ненужными
именами. Боже! В какой же пустыне вы жили, если никто несообщилвам,что
этим басням, которые вы так жадно поглощали, тысяча летичтоониуспели
заплесневеть? Вот уж не ожидал внашпросвещенныйнаучныйвеквстретить
ученика Альберта Великого и Парацельса. Придется вам, сударь, зановоначать
все ваши занятия".
Затем он составил список книгпоестествознанию,которыерекомендовал
достать, и отпустил меня, сообщив, что со следующей неделиначинаетчитать
курс общего естествознания, а его коллега Вальдман, по другимднямнедели,
будет читать лекции по химии.
Я возвратился к себе не то чтобы разочарованный, ибо я и сам, какяуже
говорил, давно считал бесполезными осужденные профессором книги; но я вообще
не хотел больше заниматься этими предметами в каком бы то ни было виде.Г-н
Кремпе был приземистый человечек с резким голосомиуродливойвнешностью;
таким образом, и личность профессора не расположиламенякегонауке.
Я возвратился к себе не то чтобы разочарованный, ибо я и сам, какяуже
говорил, давно считал бесполезными осужденные профессором книги; но я вообще
не хотел больше заниматься этими предметами в каком бы то ни было виде.Г-н
Кремпе был приземистый человечек с резким голосомиуродливойвнешностью;
таким образом, и личность профессора не расположиламенякегонауке.В
общем, так сказать, философском смысле я уже говорил, к каким заключениямя
пришел в юности относительноэтойнауки.Моеребяческоелюбопытствоне
удовлетворялось результатами, какие [66] сулит современное естествознание. В
моей голове царила полная путаница, объясняемая только крайней молодостьюи
отсутствием руководства; я прошел вспять попутинаукииоткрытияммоих
современников предпочелгрезыдавнопозабытыхалхимиков.Ктомужея
чувствовал презрение к утилитарностисовременнойнауки.Иноеделокогда
ученые искали секрет бессмертия и власти; то были великие,хотяитщетные
стремления;теперьжевсеобстоялоиначе.Нынешнийученый,казалось,
ограничивался задачей опровергнуть именно те видения, которыебольшевсего
привлекали меня к науке. От меня требовалось сменитьвеличественныехимеры
на весьма мизерную реальность.
Так размышлял я в первые два-три дня по прибытии в Ингольштадт, которые я
посвятил главным образом знакомству с городом и сновымисоседями.Нона
следующей неделе я вспомнил о лекциях, упомянутых г-ном Кремпе. Хотя я ине
желал идти слушать, как будет вещать с кафедры Этот самоуверенный человечек,
я вспомнил, что он говорил мне о г-не Вальдмане, которого яещеневидел,
ибо его не было в городе.
Частью из любопытства, а частью от нечего делать, я пришелваудиторию,
куда вскоре явился г-н Вальдман. Этот профессор был очень непохож насвоего
коллегу. Ему было на вид летпятьдесят,илицоеговыражаловеличайшую
доброту; на висках волосы его начинали седеть, но на затылке были совершенно
черные. Роста он был небольшого,однакодержалсянеобыкновеннопрямо,а
такого благозвучного голоса я еще никогда не слышал. Свою лекцию он началс
обзора истории химии и сделанных в нейоткрытий,сблагоговениемназывая
имена наиболее выдающихся ученых. Затемонвкратцеизобразилсовременное
состояние своей науки и разъяснил основныееетермины.Показавнесколько
предварительных опытов, он взаключениепроизнес[67]хвалусовременной
химии в выражениях, которые я никогда не забуду.
- Прежние преподаватели этой науки, - сказал он, -обещалиневозможное,
нонесвершилиничего.Нынешниеобещаюточеньмало;онизнают,что
превращение металлов немыслимо, а эликсиржизни-несбыточнаямечта.Но
именно эти ученые, которые, казалосьбы,возятсявгрязиикорпятнад
микроскопомитигелем,именноониисовершилиистинныечудеса.Они
прослеживают природу в ее сокровенных тайниках. Они подымаются в небеса; они
узнали, как обращается в нашем теле кровь и из чего состоит воздух,которым
мы дышим.