Мало-помалуон
пришел в себя и съел немного супу, который сразу его подкрепил.
Прошло два дня, прежде чем он смог заговорить,ияужеопасался,что
страдания лишили его рассудка. Когда он немного оправился, я велел перенести
его ко мне в каюту и самухаживалзаним,насколькопозволялимнемои
обязанности. Никогда я не встречал более интересного человека; обычно взгляд
его дик и почти безумен; но стоит кому-нибудь ласково обратиться к немуили
оказать самуюпустячнуюуслугу,каклицоегоозаряется,точнолучом,
благостной улыбкой, какой я ни у кого не видел.Однакобольшейчастьюон
бывает мрачен и подавлен; а порой скрипитзубами,словнонеможетболее
выносить бремя своих страданий.
Когда мой гость немного оправился, мне стоило большихтрудовудерживать
матросов, которые жаждали расспросить его; я немогдопустить,чтобыего
донимали праздным любопытством, когда тело и дух его явно нуждались в полном
покое. Однажды мой помощник всежеспросилего:каконпроделалстоль
длинный путь по льду, да еще в таком необычном экипаже?
Лицо незнакомца тотчас омрачилось, и он ответил: "Я преследовал беглеца".
- А беглец путешествует тем же способом?
- Да.
- В таком случае, мне думается, что мы еговидели;наканунетогодня,
когда мы вас подобрали, мы заметили на льду собачью упряжку,авсанях-
человека.
Этозаинтересовалонезнакомца,ионзадалнаммножествовопросов
относительно направления, каким отправился [46] демон, каконегоназвал.
Немного погодя, оставшись со мной наедине, он сказал: "Я навернякавозбудил
ваше любопытство, как, впрочем, и любопытствоэтихславныхлюдей,новы
слишком деликатны, чтобы меня расспрашивать".
- Разумеется; бесцеремонно и жестоко было бы докучать вам расспросами.
- Но ведь вы вызволили меня извесьмаопасногоположенияизаботливо
возвратили к жизни.
Затем он спросил, не могли ли те, другие,санипогибнутьпривскрытии
льда. Я ответил, что наверное этого знатьнельзя,иболедвскрылсялишь
около полуночиипутникмогктомувременидобратьсядокакого-либо
безопасного места.
С тех пор в изнуренное тело незнакомца влились новые силы. Оннепременно
хотел находиться на палубе и следить, непоявятсялизнакомыенамсани.
Однако яубедилегооставатьсявкаюте,ибоонслишкомслаб,чтобы
переносить мороз. Я пообещал, что мы самипоследимзаэтиминемедленно
сообщим ему, как только заметим что-либо необычное.
Вот что записано в моем судовом журналеобэтомудивительномсобытии.
Здоровье незнакомцапоправляется,нооноченьмолчаливиобнаруживает
тревогу, если в каюту входит кто-либо, кроме меня. Впрочем, он так кротоки
вежлив в обращении, что все матросы ему сочувствуют, хотя и очень мало с ним
общаются. Что до меня, то яужелюблюего,какбрата;егопостоянная,
глубокая печаль несказанно огорчает меня.
Что до меня, то яужелюблюего,какбрата;егопостоянная,
глубокая печаль несказанно огорчает меня. В свои лучшие дни он, должно быть,
был благородным созданием, если и сейчас, когдадухегосломлен,онтак
привлекает к себе.
В одном из писем, милая Маргарет, я писалтебе,чтонаврядлиобрету
друга на океанских просторах; и, однако ж, я нашел человека, которого был бы
счастлив иметь своим лучшим другом, если б только его не сломило горе.
Я продолжу свои записи о незнакомце, когда будет что записать.
[47]
13 августа 17..
Мояпривязанностькгостюрастетскаждымднем.Онвозбуждает
одновременно безмерное восхищение и сострадание. Да и можно ли видетьстоль
благородного человека, сраженного бедами, не испытывая самой острой жалости?
Он так кроток и, вместе, так мудр; он так широко образован; а когда говорит,
речь его поражает и беглостью и свободой, хотя он выбирает словасбольшой
тщательностью.
Сейчас он вполне оправился от своегонедугаипостояннонаходитсяна
палубе, видимо ожидая появления опередивших его саней. Хотя он инесчастен,
но не настолькопоглощенсобственнымгорем,чтобынепроявлятьживого
интереса к нашим делам. Он нередко обсуждает их сомной,иявполнеему
доверился. Он внимательно выслушал все мои доводы в пользу моего предприятия
и входит вовсеподробностипринятыхмноюмер.Выказанноеимучастие
подкупило меня, и язаговорилснимязыкомсердца;высказалвсе,что
переполняло мою душу, игорячозаверилего,чтоохотнопожертвовалбы
состоянием, жизнью и всеми надеждамирадиуспехазадуманногодела.Одна
человеческая жизнь - сходная цена за те познания, к которым я стремлюсь,за
власть над исконными врагами человечества. При Этих моих словахчеломоего
собеседника омрачилось. Сперваязаметил,чтоонпытаетсяскрытьсвое
волнение: он закрыл глаза руками; но когдамеждуегопальцевзаструились
слезы, а из груди вырвался стон, янемогпродолжать.Яумолк-аон
заговорил прерывающимся голосом: "Несчастный! И ты, значит, одержимтемже
безумием? И ты испил опьяняющего напитка? Так выслушай жеменя;узнаймою
повесть, и ты бросишь наземь чашу с ядом!"
Эти слова, как ты можешь себе представить, разожгли моелюбопытство;но
волнение,охватившеенезнакомца,оказалосьслишкомсильнымдляего
истощенного тела, и по[48] надобились долгие часыотдыхаимирныхбесед,
прежде чем силы его восстановились.
Справившись со своими чувствами, он, казалось, преэирал себя зато,что
не совладал с собой. Преодолевая мрачное отчаяние, онвновьзаговорилобо
мне. Он пожелал услышать историю моей юности. Рассказ о ней незанялмного
времени, но навел нас на размышления. Я поведал ему, какстрастнояжелаю
иметь друга, как жажду более близкого общения с родственнойдушою,чемдо
сих пор выпало мне на долю, и убежденно заявил, что безэтогодарасудьбы
человек не может быть счастлив.