Таковего
характер.
Речь и манеры Филипа ясно показывали, что он человек хорошо воспитанный
иобразованный.Послесердечнойрекомендациимолодогодокторавсе
отнеслись к нему сполнойсимпатией.Почувствовавэто,Филиппоборол
смущение.
- Так кто же все-таки эти люди? - спросил он более уверенным тоном.
- Все они названы в объявлении, которое мынашлиприбитымкдереву.
Поскольку оставшиеся в живых ушли, никто с точностью не знает теперь,кто
эти мертвецы. По личным вещам доктора Деварджесамыустановили,гдеон
находился. Он похоронен в снегу. В тойжехижинемынашлителаГрейс
Конрой и ее маленькой сестренки.
Филип глянул на доктора:
- Как вы узнали, что это Грейс Конрой?
- Там нашлось платье с ее метками.
Филип вспомнил, что Грейс переоделась в костюм умершего младшего брата.
- Значит, только по меткам? - спросил он.
- Нет. Доктор Деварджес оставил список обитателейсвоейхижины.Двое
исчезли: брат Грейс Конрой и еще один человек по имени Эшли.
- Куда же они могли деться? - глухо спросил Филип.
-Сбежали!Чегоещеждатьоттакихлюдей?-ответилдоктор,
презрительно пожимая плечами.
- Что значит "таких людей"? - внезапно вспылил Филип.
- О чем ты спрашиваешь, дружище? - отвечал доктор. -Разветыихне
знаешь? Помнишь, как они проходили через наш форт? Попрошайничали, чего не
удавалось выклянчить - крали, и еще жаловались в Вашингтон,чтовоинские
власти не оказывают имсодействия.Затевалисварысиндейцами,потом
улепетывали, а нам доставалось расхлебывать кашу. Вспомни-ка этихмужчин,
костлявых, больных всеми хворями на свете, нахальных, распущенных!Аэти
женщины! Немытые, воняющие табаком, каждая свыводкомдетей,старухив
двадцать лет!
Филип хотел было противопоставить нарисованной картине грациозный образ
Грейс, но почему-то из его замысланичегонеполучалось.Запоследние
полчаса природное тяготение Филипа к "чистому обществу"возрословосто
крат. Он поглядел на доктора и сказал:
- Да, ты прав.
- Разумеется,-откликнулсядоктор.-Чегоотнихждать?Люди,
признающие одну лишь физическую силу, лишенные всякой морали. Здесь каждый
думал только о себе, сильный обижал слабого, творились убийства, бог знает
что еще.
- Вполне возможно, - торопливо согласился Филип. - Ну, аэтадевушка,
Грейс Конрой? Что о ней известно?
- Ее нашли мертвой. В руках она держала одеяло,вкотором,наверное,
была завернута еемалюткасестра.Этискотывырвалиребенкаизрук
умирающей женщины. Ну, хватит об этом. Расскажи лучше, Артур, как тысюда
попал. Твоя часть стоит поблизости?
- Нет, я уволился из армии.
- Вот как! Значит, ты здесь один?
- Один.
- Ну и ну! Мы все это подробно обсудим, когда вернемся. Ты поможешь мне
писать отчет. Наша экспедиция имеет вполне официальныйхарактер,хотьи
направлена сюда, - представь! - чтобы проверить ясновидческийдарнашего
уважаемого Блента.
Проверка окончилась в его пользу, хотядругихкрупных
достижений у нашей экспедиции пока нет.
ДокторвкратцеизложилФилипувсюисториюэкспедиции,начинаяс
привидевшегося Бленту сна о партии эмигрантов, гибнущих от голода вгорах
Сьерры, и вплоть до их с Филипом сегодняшней встречи. Рассказ был выдержан
в духе легкомысленно-цинического юмора, которыйтакчастовбылыедни
скрашивал их унылые трапезы в офицерской столовой. Вскоре обасобеседника
дружно хохотали. Люди из состава экспедиции, занятые погребением мертвых и
разговаривавшиемеждусобойторжественнымШепотом,услышав,какдва
благовоспитанныхджентльменаюмористическитрактуютэтисобытия,
устыдились напущеннойнасебясерьезностиистали,всвоюочередь,
пошучивать довольно крепко ибезособогоизящества.ЩепетильныйФилип
нахмурился, доктор расхохотался. Оба друга направились к выходу из каньона
и оттуда поехали рядом.
То, что Филип хранил глухое молчание о себе и об обстоятельствахсвоей
жизни, было вполне в его характере и потому не вызвалониудивления,ни
подозрения у его друга. Доктор был счастлив, что встретил Филипаиможет
теперь снова общаться с человеком своего круга и воспитания; остальное его
мало интересовало. Онгордилсясвоимприятелемибылвесьмадоволен
впечатлением, которое Филип произвел на этих грубых, необразованных людей,
с которыми доктор - в силудемократическогообычая,господствующегона
неосвоенных окраинах страны, - должен был общаться как равныйсравными.
Филип же с юных лет привык, что его друзья гордятсяим.Ондажеставил
себевзаслугу,чторедкоиспользуетэтообстоятельствовличных
интересах. Сейчас он подумал, что если поведает доктору, что был однимиз
обитателей Голодного лагеря и доверит ему историю своего бегства сГрейс,
тот наверняка восхитится его отвагой.Отподобныхмыслейпробудившиеся
было угрызения совести стали быстро затихать.
Дорога шла через Моньюмент Пойнт, мимо раскиданной пирамиды. Филипуже
проезжал здесь попутивканьонисделализразыгравшейсятрагедии
некоторые полезные для себявыводы.Онсчел,чтотеперьсвободенот
обязательств, которыедалпокойномуученому.Всеже,чтобыразвеять
оставшиеся небольшие сомнения, он спросил:
- Насколько ценны эти рукописи и коллекции? Нужно ли их спасать?
Доктор уже давно тосковал по достойной аудитории, перед которой могбы
блеснуть своим скептическим взглядом на жизнь.
- Хлам! - сказал он небрежно.-Останьсябеднягажив,бытьможет,
коллекции и пригодились бы ему, дали бы повод потщеславиться. А такяне
вижу в них ничего, о чем стоило бы сожалеть.
Тон этих замечаний напомнил Филипу безапелляционный тон самогодоктора
Деварджеса, и он сумрачно усмехнулся. Когдавсадникиподъехалипоближе,
они увидели, что и природа усвоила циническую точку зрения по обсуждаемому
вопросу. Металлический ящикедвавиднелсяиз-подснега,ветердалеко
разметал листки рукописи, и теперь едва ли ктосмогбыдогадаться,что
раскиданные камни были когда-то сложены в правильную пирамиду.