Если вынепротив,яуполномочен
пойти на такое соглашение. Я даже гарантировал бы вам, что вэтомслучае
мы не затронемвопросаоличныхвзаимоотношениях.Корочеговоря,вы
сохраняете свое имя, она - свое и остаетесь чужими друг другу. Каквына
это смотрите?
Гэбриель вскочил со стула.
- Вы добрый человек, мистер Максуэлл, - сказал он, сжимая руку адвоката
своимимогучимилапами,-благородныйчеловек.Каквеликолепновы
справились с этим прискорбным делом! Вы не смогли бы защитить менялучше,
даже если бы были моим адвокатом. Яуедунемедленно.Яведьдумалоб
отъезде с той самой минуты, как это дело заварилось.Яуедузавтраже,
Оставлю дом и все пожитки. Если бы у меня были деньги, чтобы заплатить вам
гонорар, я охотно бы это сделал. Пусть берет себе дом и все, что хочет.И
- точка!
- Да, точка, - повторил Максуэлл, с удивлением глядя на Гэбриеля.
- И чтобы никаких не былоразговоров,никакихстатейвгазетах,-
продолжал Гэбриель.
- Все, что касается ваших действий по отношению к ней, а равно ивашей
роли в этом деле, будет сохранено в полной тайне, если, разумеется, выне
нарушите молчания сами. Эту опасность я, собственно, и имел в виду,когда
рекомендовал вам уехать отсюда.
- Да, да я еду завтра же, - сказал Гэбриель, потирая руки. - Нехотите
ли вы, чтобы я подписал какое-нибудь обязательство?
- Нет, с какой стати?! - возразил адвокат,проводярукойполицуи
разглядывая Гэбриеля так, словно тот принадлежалккакому-тосовершенно
новому, еще неведомому отряду позвоночных.-Япозволюсебедатьвам
дружеский совет, Гэбриель, никогда не подписывайте никаких бумаг,которые
могут быть использованы против вас. Ваш отказ от дома и участка нас вполне
удовлетворяет. Я не буду подавать ко взысканию до четверга,авчетверг
уже не с кого будет взыскивать. Вы меня понимаете?
Гэбриель кивнул утвердительно и, обуреваемый благодарностью, предпринял
еще одну попытку сломать руку адвокату. С трудом оторвавсвойвзглядот
ясных глаз Гэбриеля, Максуэлл направился к двери. На пороге он задержался,
оперся о косяк и, медленно проведя рукой по лицу, сказал:
- Все отзываются о вас, как о честном, порядочномчеловеке,Гэбриель,
и, скажу вам откровенно, если бы вынепризналисьсами,яникогдане
поверил бы, что вы можете дурно поступитьсженщиной.Ясчелбы,что
произошло какое-то недоразумение. Я давно занимаюсь юридической практикой,
многое повидал, и действия людей пересталименяудивлять;янеберусь
анализироватьлюдскиепоступки,неберусьоцениватьихсморальной
стороны. Но вот сейчас, когда мы с вами достигли взаимопонимания, яхотел
бы услышать, что толкнуло вас на этот чудовищный, необыкновенныйвсвоем
роде поступок? Повторяю, что бы вы ни сказали, это не изменит моего мнения
о вас: я считаю вас неплохим человеком. Я хочу лишьузнать,каковыбыли
ваши мотивы, как могли вы с заранееобдуманнымнамерениемобманутьэту
женщину?
Гэбриель густо покраснел.
Потом,поднявглазанаадвоката,указал
пальцем по направлению к двери. Тот взглянул - на пороге стояла Олли.
Адвокат Максуэлл усмехнулся."Значит,все-такизамешанаженщина,-
комментировалонпросебя,-хотьинесколькоболееюная,чемя
предполагал; это - его родная дочь, сомнения быть не может".Онпокивал,
улыбнулся девочке и с чувством профессионального торжества и в то же время
морального удовлетворения, которое не всегда сопутствовало его юридическим
триумфам, исчез в ночи. Гэбриельотмалчивалсядопоздна.НокогдаОлли
заняла свое излюбленное местечко напротив очага у самых ногГэбриеля,то
спросила его прямо:
- Зачем он приходил к тебе, Гэйб?
- Просто так, - ответил Гэбриель,демонстрируяполноеравнодушие.-
Знаешь, Олли, я хочу рассказать тебе сказку. Давно уже яничеготебене
рассказывал.
У Гэбриеля был обычай услаждать эти вечерние часы, рассказываяОллио
новостях и событиях, которые он успевалузнатьвпоселкезадень,но
облекая их в изысканно-беллетристическуюформу.Последниедни,занятый
тревожными мыслями о миссис Маркл, он позабылосвоихсказках.Сейчас,
заручившись согласием Олли, Гэбриель начал:
- В доброе старое времяжилдапоживалодинчеловек,обыкновенный
человек, как все прочие люди, и никого-то у него на свете небыло,кроме
маленькой сестренки, которую он любил всей душой. И никогдаэтотчеловек
никому не позволял, как это говорится,встреватьвихжизнь,итакая
дружба была у них, такая любовь, что просто всем на загляденье.
- Значит, это был обыкновенный человек, не волшебник? - спросила Олли.
- Это был обыкновенный человек, но сестренка у него была фея - я совсем
забыл тебе об этом сказать - и своими чарами приносила ему много добра,а
он-то даже и не подозревал о ее чудесной силе. И жили они вдвоем во дворце
в густом лесу. Но вот однажды случилась у этого человека беда, и он понял,
что больше ему в этом прекрасном дворце не жить. "Да, - подумал он, -как
же я скажу об этом моей сестренке?" И вот собрался он с духомиговорит:
"Глориана - сестренку звали Глорианой, - придется нам с тобой покинуть наш
прекрасный дворец и уехать в дальние края, а почему - это тайна,ияне
могу тебе ее открыть". А сестренка ему в ответ: "Что годится тебе, братец,
то годится и мне, потому что мы с тобой, любимдругдруга.Светвелик,
разнообразие украшает жизнь, завтра же я соберу свой чемодан". Таконаи
сделала. А почему, Олли? Потому, что она былафеейипонималавсебез
лишних слов. И они уехали в дальние края, вновыеместа,построилитам
дворец еще краше прежнего и жили-поживали, добра наживали доконцасвоих
дней.
- И старая ведьма, вроде миссис Маркл, больше не досаждала им. Когда же
мы поедем, Гэйб? - спросила практическая Олли.
- Я думал, Олли, - сказал смущенный Гэбриель, оставляя свои аллегории и
не без почтения поглядывая на сестру, - я думал завтражеперебратьсяк
Кейси, чтобы захватить вечерний дилижанс на Мэрисвилл.
- В таком случае, - сказала Олли, - мне пора ложиться спать.