- Сперва ничего. А потом стал смеятьсяисмеялсятакдолго,чтоя
испугалась, как бы он не лопнул. А потом он сказал... как это он сказал...
- запнулась Олли, стараясь вспомнить подлинное выражение адвоката.-Да,
он сказал: "Какое ужасное, чудовищное недоразумение!" Вот,Гэйб,какон
назвал миссис Маркл! Провалиться мне на месте, если он так еененазвал!
Потом у него начался второй приступ смеха, а потом, не знаюуж,какэто
случилось, Гэйб, но меня тоже разобрал смех, а потом и она стала смеяться.
- Кто она? - воскликнул Гэбриель, впадая в отчаяние.
- Ах, Гэйб, ты думаешь, на свете иженщиндругихнет,кромемиссис
Маркл! - возразила Олли. - Я говорю одаме,котораясиделауадвоката
Максуэлла и слушала мой рассказ. Да что там слушала! Ловила каждоеслово,
не хуже чем сам адвокат. Пожалуй что, -добавилаОллинебеззаконной
гордости, - пожалуй что, им понравилось, как я рассказывала. Ах, Гэйб,до
чего я ее ловко отделала!
- Ну и что же он тебе сказал? - спросил Гэбриель,всеещепредаваясь
унылости. Как и всякому простодушному человеку, лишенномучувстваюмора,
непонятнаявеселостьадвокатадолжнабылапоказатьсяемувесьма
подозрительной.
-Адвокатхотелсразужеидтиктебе,сказал,чтовамнужно
объясниться, но дамаегоостановилаичто-тошепнуланаухо;яне
расслышала.Наверное,Гэйб,ониоченьдружны;онкаждогоееслова
слушается. А мне она сказала, чтобы я шла домой, и еще сказала, что никуда
не нужно уезжать. На том мы дело и покончили.
- А больше он ничего тебе не сказал? - встревоженно спросил Гэбриель.
- Больше ничего. Он стал было расспрашивать меня про старыевременаи
про Голодный лагерь, но я сделала вид, что ничегошеньки не помню -яуже
тебе говорила, Гэйб, что не хочу, чтобы меня считаликаллибанкой,-так
что я нарочно стала отвечать ему невпопад, пока он несказалэтойдаме:
"Девочка, как видно, ничего не знает". А дама и не хотела совсем, чтобы он
меня расспрашивал; она даже знаки мне делала, чтобы я ему не отвечала. Ах,
Гэйб, она такая умница! Я сразу заметила, как только увидела ее.
- А какаяонаизсебя,Олли?-спросилГэбриельсвидусовсем
равнодушно, но на самом деле обуреваемый всевозможными мыслями.
- На миссис Маркл ни капельки не похожа, Гэйб, совсемвдругомроде.
Небольшого роста, с белыми зубками, тоненькая, красиво одетая. Она нетак
уж мне понравилась, Гэйб, хоть и была со мной добра. Мне трудно рассказать
точно, какая она; у нас таких нет. Ах господи, да вот ионасама,Гэйб,
пришла сюда!
Кто-то, войдя, заслонил свет,падавшийчерезоткрытуюдверь.Когда
Гэбриель поднял голову, он увидел женщину, которуюспасвканьоне.Это
была госпожа Деварджес.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ЖИЛА
1. ВЕТЕРАН 49-ГО ГОДА
Началонежаркоголета1854годаознаменовалосьнакалифорнийском
побережьеприходомтуманов,густых,холодных,синевато-серых,
непроницаемыхдлячеловеческогоглаза.
Короткаявесенняяпораедва
миновала, на холмах в окрестностях Сан-Франциско еще не увяли цветы,ив
горах Контра-Коста дикий овес не успел даже пожелтеть. Ноонбылплотно
укрыт густой, словно китайская тушь, вуалью, а полевыецветывхолодных
объятьяхтуманастояликакнеживые.Словом,погодабыланастолько
непривлекательной, что калифорнийским ветеранамприходилосьсудвоенным
усердием внушать приезжему гостю, что туман весьма полезен для здоровьяи
что лучше климата, чем в Калифорнии, нигде не сыскать.
Небыло,пожалуй,другогочеловека,стольсклонногокподобным
заверениям и столь в них настойчивого, как мистер ПитерДамфи,банкири
капиталист. Его веравнастоящееибудущееКалифорниибылапоистине
безграничной. Пылкая уверенность мистера Дамфи в том, что свет невидывал
такой замечательной страны и такого замечательного климата,равнокаки
его беспощадная вражда ко всем, кто не соглашается с ним, выдвигалиэтого
джентльмена в первые ряды калифорнийских патриотов. Выражая свое мнение по
названным вопросам, Дамфи был настолькотвердикатегоричен,чтодаже
после самой краткой беседы с ним трудно было непроникнутьсяубеждением,
что всякий иной климат, всякая иная цивилизация ивсякоеиноесостояние
общества, нежели те, что господствуют в Калифорнии,являютсяприскорбным
отклонением от нормы. Новоприезжих сразу вели кДамфи,чтобыонимогли
немедляприпастькэтомукладезюверы,даистарожиламизчисла
колеблющихся и слабых удавалось порою,побеседовавсДамфи,почерпнуть
новую бодростьиотделатьсяотсомнений.Постепеннолюдиприучились
повторять сентенции Дамфи, как свои собственные, и немалая долярекламных
похвал по адресу Калифорниивгазетах,впубличныхвыступленияхив
частной переписке имела своим первоисточником все того же мистера Дамфи.
Не следует думать, что бесцеремонность мистера Дамфи или категоричность
его суждений могли каким-нибудь образом дурно отразиться на его репутации.
В большинстве своем жители окраин нашей страны с пренебрежениемотносятся
к излишней учтивости или изяществу манер, и грубость мистераДамфилегко
сходила за прямоту характера. "Пит Дамфи не из тех, чтоходитвокругда
около, - таково было господствующее мнение о нем, - возьмет даивыложит
вам напрямик все, что про вас думает". СамоуверенностьДамфибылапочти
неправдоподобной; невежество - столь наглым, что любой противник, будьон
трижды мудрецом, пасовал перед ним и стушевывался; вдобавокмистерДамфи
владел еще одним редчайшимдаромприроды-беспримесным,чистопробным
бесстыдством.
Во всеоружии этих боевых качеств мистер Дамфивосседалвтоутров
своем кабинете, полный презрения к туману, клубившемуся за окнами конторы,
или,точнееговоря,ктемнестойкимэлементамобщества,которые
поддавались влиянию тумана. Его настроениелегкобылопрочестьнаего
лице, твердость черт которого сочеталась с безукоризненной гладкостью(за
то время, что читательневстречалмистераДамфи,тотначистосбрил
бороду, считая ее слишком запоминающейся приметой).