Болеенабожныелюдине
сомневались, однако, что провидение охраняет Сан-Антонио от _американос_ и
конечнойгибели;некоторыедажеутверждали,чтосвятойпокровитель
городка, славный своим искусством противостоять искушению, неостановится
перед тем, чтобыличнымвмешательствомоградитьбеззащитнуювдовуот
плотских и духовных соблазнов. Но и самые набожные и крепкие верой,когда
они тихонько приоткрывали свою вуаль или манта [шаль,покрывало(исп.)],
чтобы неприметно взглянуть на входящую в храм донну Марию,разряженнуюв
языческое платье и шляпку, изготовленные в Париже, розовеющую от невинного
смущения и торжества, даже они сзамираниемсердцаиснемоймольбой
вздымали взоры к исхудалому и сумрачному покровителю городка,которыйсо
стены над алтарем взирал на прелестную незнакомку, обуреваемый, как видно,
страхом и сомнением, удастсялиемусамомуустоятьпередэтимновым
испытанием.
В той мере, в какой это дозволяла испанская учтивость, за донной Марией
былоустановленовгородкенекотороенегласноенаблюдение.Люди,
настроенные более консервативно,намекали,чтодаме,занимающейстоль
видное положение в обществе, вдове донаСепульвида,надлежитиметьпри
себе дуэнью, хотя многие мужья, ссылаясьнасобственныйгрустныйопыт,
свидетельствовали о несовершенстве этой меры защиты.Самажепрелестная
вдова, когда ее духовник вполне серьезно затронул этот вопрос вбеседес
нею, покачала головой и рассмеялась."Мужвдоме-вотсамаяверная
дуэнья", - лукаво возразила она, на чем разговор и кончился.
Пожалуй, оно и к лучшему, что сплетники в Сан-Антонио ничего не знали о
том, как близконадвинуласьстрашившаяихгрозаиподкакимударом
находились интересы городка в день 3 июня 1854 года.
Утро выдалось ослепительно ясное,такоеясное,чтоказалось,будто
острые вершины хребта Сан-Бруно за ночь перекочевали в долину Сан-Антонио,
стольясное,чтоможнобылоподумать,будтолиниягоризонта,
ограничивающая океанский простор, отодвинулась вдаль и обнимает теперьне
менее половиныземногошара.Утровыдалосьпрохладное,крепкое,как
гранит, и сверкающее, как слюда на солнце; онодышаложивотнойсилойи
настоятельно требовало от каждогофизическойактивностиНенаходясьв
движении, нельзя было ни ощутить его прелести, ни восхититьсяею.Чтож
удивительноговтом,чтодоннаМарияСепульвида,возвращавшаясяв
сопровождении _вакеро_ после поездкиксвоемудворецкомуимажордому,
вдруг бросила повод на шеюгнедойкобылкеТитеипомчаласьнеистовым
галопомвнизпосклону,прямокбелойприбрежнойполосе,которая,
изгибаясь, тянулась на целую лигу от самой стены, ограждавшей садмиссии,
и вплоть до Соснового мыса. Кончо,престарелый_вакеро_,послетщетной
попытки поспеть за огневой лошадкой и не менее огневой фантазиейхозяйки,
пожал плечами, перешел снова на рысь и вскорезатерялсямеждупесчаными
дюнами.
Кончо,престарелый_вакеро_,послетщетной
попытки поспеть за огневой лошадкой и не менее огневой фантазиейхозяйки,
пожал плечами, перешел снова на рысь и вскорезатерялсямеждупесчаными
дюнами. Опьяненная скачкой и животворным воздухом,свыбившимисяиз-под
бархатнойшапочкикаштановымикудрями,выставляявсемумирунапоказ
хорошенькую ножку (а порою, смею утверждать, и стройную щиколотку)из-под
развевающейся серой амазонки, обрызганной здесь и тамхлопьямилошадиной
пены, донна Мария достигла наконецСосновогомыса,крайнейоконечности
уходящего в море полуострова.
Но когда очаровательной миссис Сепульвида оставалось уже неболееста
футов до мыса, который она намеревалась обогнуть, она увидела,кнемалой
своей досаде, что начался прилив и что с каждойновойволнойсверкающая
водная пелена вползает все выше к подножию сосен. Онабылараздосадована
еще более, когда увидела, что с другой стороны мыса, натянув, какиона,
поводья своей лошади, за ней наблюдает щегольски одетый всадник, наблюдает
с явным любопытством и, как ей показалось, небезнекотороголукавства.
Повернуть назад, но незнакомец поскачет вслед,итогдаейнеминовать
скептического, хоть и почтительного взглядаКончо.Лучшеехатьвперед,
воданеглубока,онапуститТитулегкимгалопомибыстроминует
незнакомца, который, конечно, не посмеет повернуть коня,чтобыследовать
за пей. Все это донна Мариярешилапо-женскистремительнои,сохраняя
спокойствие как внешнее, так и внутреннее, ринулась в волны прибоя.
О,силлогизм,построенныйженщиной!О,безукоризненныевыводыиз
нервных посылок! Первый бросок Титы был великолепен, она проскакала добрую
половинупутикрутоммыса.Послевторогоброскалошадьотчаянно
забарахталась в воде, ушла в песок по колени, потом по брюхо. Под неюбыл
зыбучий песок!
- Опустите поводья! Не пытайтесь поднять лошадь!Схватитесьзаконцы
_реаты_! Бросайтесь навстречу волне, пусть она отнесет вас в море!
Машинальноподчиняясь,доннаМарияраспустилаволосянуюверевку,
привязанную к луке седла. Потом взглянула туда, откуда доносился голос, но
увидела только лошадь без всадника, медленно бредущую вдоль мыса.
- Ну! Смелее!
Голос теперь шел с моря; испуганной донне Марии почудилось, чтокто-то
плывет ей навстречу. Более не колеблясь, она кинулась навстречу набежавшей
волне, проплыла несколько ярдов, потом снова очутилась на неверном песке.
- Не двигайтесь, держитесь крепче за реату!
Новая волна понесла было ее снова кберегу,ноонаужезнала,как
действовать; цепляясь за уходивший из-под рук песок, она держалась, затаив
дыхание, пока вернувшаяся волна не отбросила ее еще на несколькоярдовв
море. Теперь, когда песок стал тверже, она смело пустиласьвплавь;потом
кто-то ухватил ее за руку, помог добраться до линии прибоя, помог выйти на
берег; чувствуя себя как восне,онауспелазаметить,чтоволосыее
рассыпались по плечам, что ее сапоги для верховой езды остались взыбучем
песке, что ее спасителем был совсем незнакомый ей молодой человек -потом
она потеряла сознание.