Анебольшаяакварельсизображением
альпийской фиалки так тронула его, словно цветок напомнил емуокаких-то
позабытых тревогах.
Донна Долорес прислала сказать,чтонеможетвыйтикстолуиз-за
нездоровья,иобедпрошелторжественноиуныло.Хозяевадомабыли
представлены родственникомпокойногодонаХосеСальватьерра,который,
распространяя застарелый запах табака,пыталсякомментироватьнекоторые
давно позабытые политические события.Артур,разочарованныйотсутствием
донны Долорес, сурово глядел на собеседникаибеспощаднопресекалдаже
малейшую попытку перевести разговор на дело, по поводу которогобылсюда
приглашен. Позже, не дождавшись никаких вестей от донны Долорес ивыкурив
послеобеденную сигару, он начал сожалеть, что остался, и пришел вярость,
припомнив, почему именно он так поступил.Онсталужеразмышлять,как
выбраться отсюда, и даже подумал, что было бы недурно нанестинеожиданный
визит миссис Сепульвида, когда неожиданно вошла Мануэла.
- Не угодно ли будетдонуАртуропочтитьдоннуДолоресбеседойи
советом?
Дон Артуро почувствовал, что краснеет, и был не вполне уверен, чтокак
раз в данный момент сумеетдатьсвоейклиенткедостаточноразумныйи
дельный совет, однако, слегка кивнувиндианке,последовалзаней.Они
прошли в ту же комнату, где он был ранее. Можно было подумать,чтодонна
Долорес не шевельнулась с тех пор, как онушел-настольконеизменными
были и вся окружающая обстановка, и ее поза на софе. Когда онпочтительно
приблизилсякней,тоощутилпрежнийароматипочувствовалтоже
непонятноемагнетическоедействиееетемныхглаз,призывавшееего,
наперекор его желанию, глядеть на нее в упор.
- Вы, должно быть, презираете меня, дон Артуро. У вас на родине крепкие
подвижные женщины, а я мала, слаба и ленива к томуже,дапроститменя
пресвятая дева! Но я - после тяжкой болезни и чувствую себя еще невполне
здоровой. Да и привыкла я к такой жизни. Я провожу здесьцелыедни,дон
Артуро, в полном безделье. Это совсем невесело, уверяю вас. Всегляжуда
жду чего-то. И так день за днем. А дни похожи один на другой.
Что-то бесконечно нежное и жалобное прозвучало в ее голосе, или то была
просто характерная интонациякастильскогоговоравустахженщины,но
Артуру почудилось в этих звуках нечто глубоко личное, и ондолгонемог
заставить себявзглянутьвглазасвоейсобеседнице,хотявсевремя
чувствовал на себе ее взгляд. Наконец в отчаянии он обратил взор на черный
веер.
- Значит, вы тяжело хворали, донна Долорес?
- Да, я такая страдалица!
- А почему бы вам не переменитьобстановку,непоехатькуда-нибудь?
Деньги у вас есть, вы не обременены семейными обязанностями,высвободны
поступать, как находите нужным, - сказал он, по-прежнему адресуя свою речь
вееру.
Но тут веер под действием его взгляда вдруг стал вести себякакживое
существо; он дрогнул, затрепетал, поник, а потом томно и кокетливосложил
свои крылышки.
Но тут веер под действием его взгляда вдруг стал вести себякакживое
существо; он дрогнул, затрепетал, поник, а потом томно и кокетливосложил
свои крылышки. Артур лишился последней защиты.
- Быть может, вы и правы, какзнать?-сказаладоннаДолорес.Она
помолчала, потом сделала знак Мануэле; индианка встала и вышла из комнаты.
- Мне нужно кое-что рассказать вам, дон Артуро. Собственно, я должнабыла
сделать это еще утром, но и сейчас не поздно. То, что ярасскажувам,-
тайна. Я не сразу решилась расстаться с ней, потому чтонеуверена,что
имеюнаэтоправо;непотому,конечно,чтосколько-нибудьввас
сомневалась.
Артур взглянул на собеседницу. Теперь настала ее очередь отвестивзор.
Опустив пушистые ресницы, она продолжала свою речь:
- Это случилось пять лет тому назад; мой отец - да почиет он вмире-
был еще жив. Однажды к нам - мы жили тогда в_пресидио_Сан-Джеронимо-
явилась юная девушка-американка, одинокая, беспомощная.Онаспасласьиз
затерянного в горах снежного лагеря, где умирали отголодаееродныеи
близкие. Так она сказала моему отцу. Как вы считаете, можно было верить ее
словам?
Ничего не ответив, Артур утвердительно кивнул.
- Но назвалась она, как выяснилось потом, чужим именем.Отецотправил
спасательную партию, чтобы спасти этихлюдей,итам,средимертвецов,
нашли молодую женщину, имя которой присвоила эта девушка. Так следовало из
их доклада. И та, что была мертва, и та, что пришла к нам, носилиоднои
то же имя - Грейс Конрой.
Даже мускул недрогнулналицеАртура.Взорегобылприкованк
опущенным векам его собеседницы.
- Странная это была история,оченьстранная.Особеннопоразительным
было то, что девушка сперва назвала себя иначе, она сказала, что еезовут
Грейс Эшли. Потом она объяснила, что Эшли-фамилиямолодогочеловека,
который помог ей спастись, чтоонарешиласпервавыдатьсебязаего
сестру.
Отец мой был добрый, прекрасный человек; онбылсвятойчеловек,дон
Артуро. Он не стал разбираться, кто она на самом деле: Грейс Эшлиилиже
Грейс Конрой; для него было довольно того, что перед ним слабое, обиженное
создание. Невзирая на уговоры своих секретарей и помощников, он принялее
в дом, как родную дочь, чтобы она могла подегокрыломспокойнождать,
пока не явится за ней ее брат, этот самый Филип Эшли. Но Филип Эшли таки
не пришел. Через шесть месяцев она занемогла, тяжело занемогла,онадала
жизнь ребенку, дон Артуро, и потом оба - мать идитя-скончались,да,
скончались у меня на руках.
- Как прискорбно все это! - пробормотал Артур.
- Я вас не понимаю, - сказала донна Долорес.
- Прошу прощения, я должен объяснить своислова.Ясказал,чтоэто
прискорбно, потому что я уверен, что девушка, о которой вы рассказали, эта
таинственная незнакомка под чужим именем, была действительно Грейс Конрой.
Донна Долорес подняла недоумевающий взор.
- Почему вы так уверены?
- Опознание трупов было произведено поспешно и недостаточно тщательно.