Если бы выбылиздоровы,я
отпустил бы вас вниз, побились бы там об заклад с мексиканцами. Носейчас
это вам ни к чему. Рядом с нами школа, должно быть, воскресная.Ребятишки
там сейчас молятся и возносят хвалу всевышнему.
- Какой сегодня день? - спросил Джек, с самыми мрачными предчувствиями.
- Воскресенье, сэр.
Издав мучительный стон, Джек перевернулся на другой бок.
- Дай какому-нибудь мальчишке четвертак и скажи,чтоеслионпридет
поболтать со мной, то получит еще столько же.
- Сегодня никто из ребятишек к вам не пойдет, массаДжек.Ихвыпорют
дома, если они сбегутизвоскреснойшколы.Ввоскресеньеонидолжны
слушаться родителей. Это божий день, сэр.
Отчасти, чтобы нагнать страху на своегокамердинера,которыйхотьи
прислуживал хозяину-нечестивцу, сам был весьма набожен, Джек вужаснейших
выражениях заклеймил религию, возбраняющую детям навещать его именно в тот
день, когда ему этого хочется.
- Открой окно, - простонал он в заключение, - пододвиньменякокну.
Вот так. Дай мне этот роман. Сегоднявслухчитатьнебудем;закончишь
"Руины" Вольнея в другой раз.
(Следует пояснить, что современисвоейболезниДжекприучилПита
читатьемувслух.Дляэтогоонподбиралкниги,содержаниекоторых
почему-либо особенно сильно возмущало Пита. Произношение Пита было таково,
что понять что-нибудь из его чтения было решительноневозможно.Вдобавок
по просьбе Джека он повторял наиболеетрудныесловапонесколькураз.
Бедный Пит даже не подозревал, какое грандиозное развлечение ондоставлял
своему хозяину.)
- Поди погуляй, - сказал Джек, когдаПитустроилеготак,какему
хотелось. - До вечера ты мне не нужен. Возьми ссобойденег.Недумаю,
чтобы здесь отыскаласьцерковьпотвоемувкусу,новсеравно,если
кто-нибудь помешает тебе молиться, бей его прямо в зубы. Еслинесможешь
справиться сам, приметь негодяя,ядобавлюемупозже.(МистерГемлин
считал,чтонавсемсвететолькоонодинимеетправокритиковать
религиозные воззрения Пита.) Счастливо! Не напивайся до бесчувствия,Пит!
Помни, что водка здесь - чистый яд!
После этойнапутственнойречимистерГемлинповернулсякокнуи
попытался заняться чтением. Но не прочел он и трех строк, как буквыстали
расплываться у него перед глазами ионвынужденбылотложитькнигув
сторону. Он вспомнил свою последнююбеседусдокторомивынужденбыл
констатировать, чтосамочувствиеунего"всеещеневажное",аболи
"пожалуй, даже чрезмерны". "А что, если я вдруг ослепнуилименяхватит
паралич?" - подумал он. Сперва этамысльпозабавилаего.Онпопытался
представить, как будет метать банк, сидя спарализованныминогами.Если
говорить всерьез, ноги банкомету - ни к чему. Потом онподумал,чтораз
для слепых изобрели книги с выпуклыми буквами, значит, можно напечататьи
выпуклые карты.
Потом онподумал,чтораз
для слепых изобрели книги с выпуклыми буквами, значит, можно напечататьи
выпуклые карты. Он улыбнулся, представив, как нащупываетпальцами"пару"
или "флеш". Постепенно думы его приняли более мрачный оборот. Онвспомнил
беднягу Гордона, который застрелился, когда понял, что ему грозит паралич.
"И правильно сделал!" - подумал Джек. Все эти размышления навеяли нанего
грусть; он даже решил чуточку выпить для поднятиянастроения;нопотом,
памятуя о данном слове, передумал и постарался отогнать от себя неприятные
мысли.
Чтобы рассеяться, он выглянул в окно. Оно выходило на грязный двор.За
долгие летние месяцы тысячи конскихкопытистолклипересохшуюземлюв
мельчайшую пыль. За глиняной стеной высилась черепичная кровля, а еще выше
поднимались две четырехугольные церковные башни. Междубашнямивиднелась
темно-зеленая листва, а дальше за ней - сверкающая гладь океана.
Было знойно и тяжко. Занавесь на окне не шевелилась.Пассатныеветры,
привыкшие изводить и тиранить беззащитнуюмиссиюСан-Антонио,запропали
куда-то; плакучая ива под окном, впадавшая вконвульсиидажепосамому
малейшему поводу, стояласегоднятихая,недвижная.Дажесияющееморе
словно страдало от удушья.
Вдруг, по неизвестной причине, Джек подумал о человеке сполураскрытым
ртом из сакраментского отеля, с которым он затеял ссорувСан-Франциско.
Посмотрите - он едва верил своим глазам! - этот тип, этот самый типстоял
во дворе, в холодке, и глазелпрямонаокнатрактира.Мгновенно,без
малейшего разумного повода, Джек впал в ярость. Если бы Пит былдома,он
немедля послал бы его вниз, чтобы сообщить этому человеку все,чтооно
нем думает. Джек продолжал разглядывать незнакомца, но тут некие волшебные
звуки отвлекли его внимание.
Онуслышалзвукиоргана.Исполнениебылопосредственным,даи
инструмент, как видно, плоховат. Но Джек страстно любил орган. Рассказывая
о нем, я совсем позабыл упомянуть, что он состоялштатныморганистомво
Второй пресвитерианской церкви в Сакраменто до того несчастного дня, когда
кто-то из более солидных прихожанусмотрелпротиворечиемеждузанятием
Джекавбудниипопраздникам,послечегоцерковныйстароста-
процветающий торговец спиртными напитками-потребовалотставкиДжека.
Прошло время, Джек стал играть на фортепьяно, но органа забыть немог.У
негобылазаветнаямечта:постепенноповыситьмузыкальнуюкультуру
посетителей игорных домов, приобрестивсобственностьбольшойоргани
установить его в самом шикарном салуне в городе. Сейчасоноткинулсяна
подушку и весь превратился в слух. Приглядевшись,онувиделтакже,что
здание по соседству - позднейшая пристройка к старойцеркви,ато,что
выглядело нишей,простоглубокийпроемокна.Новотмелодиюоргана
подхватил хор детских голосов. Мистер Гемлин замер. Это быламоцартовская
месса, которую он знал наизусть.
Тихонько мурлыкая про себя, он почувствовал,какпропадаютпонемногу
боль и слабость, как исчезает дурнота.