Большие глаза, маленький рот, правильный оваллица-такэтожеона!
Дурень ты, дурень! А заметил ты, какая темная у нее кожа?
- В темноте все мы чернее дьявола, - огрызнулся Виктор,-откудамне
знать? А кто она такая? - спросилонзлобно,словнопредвидякакие-то
неприятные новости. - Что еще за донна Долорес?
- Ты здесь новый человек, друг мой Виктор. Потомуслушайвнимательно.
Она полукровка, незаконная дочь старого командирафортаСан-Изабель.По
дурости старика, она теперь наследница всего его состояния.Денегибез
того некуда девать, а тут еще досталась ей дарственнаянаценныеземли.
Богатейшие земли! Понял теперь, другмойВиктор?Чтоэтотынаменя
уставился? Она живет затворницей. Замужидтинехочет.Пламеньлюбви,
восторги, страсть - все это не для нее: Она посвятила себя богу, другмой
Виктор. А ты-то хорош! Спутать донну ДолоресСальватьерра-затворницу,
послушницу, монашенку - с американской кокеткой! Хочешьнехочешь,друг
мой Виктор, а придетсятебевыставитьещебутылочку!Слышишь,чтоя
говорю? Как? Хочешь уйти, бросить меня здесь одного, изменник? Что тыеще
там бормочешь? Разве не видишь теперь сам, что оказался круглым олухом?
Стоя перед своим приятелем, ошеломленный Виктор твердил роковоеслово.
Да, именно так! Он олух! Он попался снова инасейразпособственной
вине; ненависть - дурнойсоветчик.Еслиглазанеобманулиего,если
темнокожая святоша, имя которой он только что услышал, действительно Грейс
Конрой, значит, по какому-то дьявольскому невезению, онсамподсунулей
поддельную дарственную, сам вернул ей утраченную землю. Не предаллиего
дон Педро? Или все они вместе, Артур Пуанзет, Дамфи, ЖюлиДеварджес,все
сговорились между собой, чтобы вернее его одурачить? Кто знает, быть может
сейчас, сию минуту, они потешаются над ним! От одной этой мысли можно было
сойти с ума!
Когда премудрый и храбрыйВинсенте,задремавшийтутжезастолом,
пришел наконец в себя, он припомнил с удивлением, что какой-тогрубиянс
перекошеннымотяростибледнымлицомтрясегозаплечи,изрыгая
попеременно то проклятия, то вопли отчаяния.
А его друг и собутыльник исчез без следа.
6. ЭКСПЕРТ
Ночьюнеслышноподкралсясморяхолодныйсерыйтуман.Заполнив
городские улицы, он продвинулся вниз, вдолину,ксамомуРанчоСвятой
Троицы, где и занял прочную позицию, невзираянато,чтосолнце,едва
встав над горизонтом, атаковало его с востока. Если бы кто-нибудь стоялв
это время на одной из церковных башен, он увидел бы,каксероехолодное
море захлестнуло принадлежавший_асьенде_корраль,апотомукрылодо
половины белые стенысамой_асьенды_.Человеку,задумавшемувтумане
пробраться к Ранчо Святой Троицы,нелегкобылоустановитьцельсвоего
путешествия, слившуюся воедино с ближними отрогами гор. Ехавший в двуколке
мистер Перкинс - переводчик с испанского - уже не первый разостанавливал
сегодня свою кобылу и оглядывался по сторонам, чтобы несбитьсяспути.
Ехавший в двуколке
мистер Перкинс - переводчик с испанского - уже не первый разостанавливал
сегодня свою кобылу и оглядывался по сторонам, чтобы несбитьсяспути.
Наконец серое море схлынуло, и пропавшая _асьенда_ показалась на свет.
Близкие знакомые мистера Перкинса знали о его чудесных превращениях, но
малознакомый человек едва ли распознал в сидевшем вдвуколкестаромодном
щеголе неряшливого клерка сПасифик-стрит.Волосыегобылипричесаны,
завиты и свежепокрашены в темныйцвет.По-старинномувысокоповязанный
галстук, какой нынче редко встретишь, подходил ему подсамыйподбородок;
набеленное - чтобы скрыть нездоровый румянец - лицосвоейнеподвижностью
походило на маску. Застегнутый на все пуговицы светло-синий сюртук,брюки
со штрипками, сшитыевобтяжку,илакированныесапогизавершалиего
необычайный туалет. Эту личность, отлично знакомую каждому, ктобывалво
второйполовинеднянаМонтгомери-стрит,редкоктоассоциировалс
обитателемлогованаПасифик-стрит,нуаздесь,вокрестностях
Сан-Антонио, он был решительно никому не ведом.
И тем не менее, сколь ни был страстен этотчеловек,в_асьенде_его
ждали и готовились принять спочетом,значительнобольшим,нежелиему
причиталось как заезжему старому джентльмену. Только лишьмистерПеркинс
вступилводвор,степенныймажордомнемедляпровелеговпарадно
обставленную гостиную, уже однажды описанную нами, где его поджидала донна
Долорес Сальватьерра.ДушевнаячуткостьиутонченностьдонныДолорес
сказалисьвтом,чтоонамгновеннопочувствовалазаэксцентричной
внешностьюгостянечтовзывающеекуважению,исердечноего
приветствовала. Мистер Перкинс ответил почтительнымцеремоннымпоклоном.
Как видно, он был доволен оказанным ему приемом, польстилиемуиманеры
хозяйки, но, как многие людиснепрочнымположениемвсвете,онбыл
мнителениопасалсяизлишнейкороткостивотношениях.Когдалегким
движением веера донна Долорес указала ему на кресло, он остался стоять.
- Вы ничего не знаете обо мне, но о вас мне известно многое, -сказала
она с любезной улыбкой. - Еще дотого,какявзяланасебясмелость
просить о встрече с вами, мне приходилось слышать от ваших друзей овашей
безукоризненнойрепутации,глубокомумеиобширномопыте.Есливы
согласитесь причислить и меня к своим друзьям, я позволю себе сообщить вам
о деле, ради которого вы приехали.
Старый джентльмен поклонился вторично; даже сквозь жалкую косметикуна
его лице было заметно,каксильноонпокраснелотсмущения.Этоне
укрылось от донны Долорес; чтобы дать гостю время оправиться, она отошла к
старинномусекретеру.Отомкнувящик,онаизвлеклаоттудасложенный
вчетверо лист бумаги, как видно, документ; потом, пододвинувксекретеру
два стула, села.