Однако, вопреки зловещим пророчествам, миссис Конрой не обнаруживала ни
малейшего намерения покинутьсвоегомужа.Снеобыкновеннойбыстротой,
присущей всему, что произрастает в здешнем благодатном климате,нахолме
Конроя появился новый дом. Он стоял, окруженный соснами; вжаркиелетние
дни свежий тес пузырился смолой и источал сам лесные ароматы.Внутридом
был отлично обставлен; женственность ивкусмиссисКонройсказалисьв
веселыхситчиках,которымионаобилавсюмебель,вбелыхшелковых
занавесках, визящногорисункаковрах;побуждаемыйбратскойлюбовью,
Гэбриель привез огромный рояль и учительницу музыкидляОлли.Виднейшие
люди округа навещали Конроев; даже лица, занимающие ответственные постыв
администрации штата, не могли теперь отрицать,чтомистерДамфипридал
определенную респектабельность ГнилойЛощине;онипризналиито,что
миссис Конрой бесспорнопривлекательнаяженщина.Достопочтенныймистер
Бланк, когда он приезжал последний развГнилуюЛощинудлявстречис
избирателями,обедалумиссисКонрой.ИменновгостинойКонроев
достопочтенный судья Бисуингер впервыеповедалслушателямнекоторыеиз
своихнаиболееблистательныханекдотов.Могучаягрудьполковника
Старботтла неразинедватревожновздымаласьотгастрономических
шедевров миссис Конрой; он увез из Гнилой Лощины весьма живыевпечатления
о прелести хозяйки, которыми не уставал в дальнейшем делиться сдрузьями;
а равно и уверенность в своем собственном успехе, которую также несчитал
возможным скрывать. Сам Гэбриельмалобывалвновомдоме,фактически
приходил только поесть и поспать. Если жеОллиудавалосьзадержатьего
подольше, то Гэбриель без сюртука, в одной жилетке, отсиживался назаднем
крыльце, ссылаясь на то, что табачный дым из егокороткойчернойтрубки
может самым роковым образом отравить воздух во внутренних помещениях.
- Не обращай на меня внимания,Жюли,-отвечалонжене,когдата
умоляюще твердила, жертвуя своими привычками и вкусами,чтоейнравится
табачный дым. - Не обращай на меня внимания, мне здесь преотлично. Яведь
всегда любил сидеть на вольном воздухе и сейчаслюблю.Тызнаешь,этот
табачный дух, он может так застрять в занавесках, чтоегоиневыбьешь
оттуда; а к тому же, - продолжал Гэбриель,словнонезамечаялюбезного
протеста, с которым миссисКонройвстречалаэтуеюжевсвоевремя
выдвинутую теорию, - к тому же подумай о подружках Олли и обучительнице;
они-то ведь не жили со мной раньше, не знают моей трубки и привычки кней
не имеют. А еще слышал я, что дым от этого трубочного табака так действует
на струны рояля, что они совсем играть перестают. Прелюбопытнейшая штука -
рояль! Говорят, он такой нежный даболезненный,всеравночтогрудной
младенец! Я поглядел как-то раз; струны у него впритык одна к другой,что
твои постромки, если запрячь разом шестерку мулов; удивительное дело,как
это они между собой не перепутаются.
Гэбриель не имел обыкновения внимательновсматриватьсявлицосвоей
жены; если бы он взглянул на нее в эту минуту, то понял бы, вероятно,что
рояль не единственный инструмент на свете,стонкимиструнамикоторого
надлежит обращаться с осторожностью. Чувствуя, однако, недовольство миссис
Конрой и смутноподозревая,чтоонявляетсятомупричиной,Гэбриель
прекращал разговор имедленнымшагомудалялсяпрочь.Излюбленнымего
убежищем оставалась старая хижина. Никто в ней не жил,строениегнилои
шло к упадку. Но Гэбриель отказывался снести свой прежний дом, хотяпосле
того каконпостроилдвановых,стараяхижинатолькообременялаи
безобразила его землю. Он сам не сумел бы сказать, что побуждало егоидти
к давно заброшенному очагуикуритьтамводиночестве.Этонебыло
сентиментальным сожалением о прошлом; скорее, силой привычки;новэтом
одиноком человеке и она казалась трогательной.
Возможно,Гэбриелюсталояснотеперь,чторазличиевовкусахи
склонностях, которое он и раньше с удивлением и грустью отмечал,нарастая
год от году, вынудит его наконец расстаться с Олли; более того, сделает их
разлуку условием ее будущего благополучия. Несколько раз он заговаривалс
ней об этом с обычной своей откровенностью. А однажды,когдаучительница
музыки пригласила его послушать игру Олли, он в самых вежливыхвыражениях
отказался, прибавив напоследок, что "в мелодиях ничего не смыслит".
- Полагаю, мисс, что меня в это дело лучше не втягивать. Девочка должна
расти, не думая ни обо мне, ни о моих вкусах; даиочемздесьвообще
думать!
Увидев как-то Олли в компании разодетых, шикарных подруг, приехавшихк
ней в гости из Сакраменто, он, чтобы избежать встречи с ними,свернулна
боковуютропинку.Развесправитьсяему,тяжелодумуигромадине,со
сверхъестественной живостью этих юных существ?
С другой стороны, возможно, что и Олли, увлеченная новой жизнью итеми
переменами, которые принесло ссобойбогатство,сталаменеечуткойк
настроениям и чувствам брата, не стремилась, как прежде, к тесной близости
с ним. Она видела, что и Гэбриель стал более важной персоной впоселкес
тех пор как разбогател; ей нравилось, что друзья стали много обходительнее
с ним и даже выказывают при встрече некоторые внешниепризнакипочтения.
Олли была честолюбива; новые условия жизни питали эту сторонуеенатуры.
Консервативность брата, неповоротливость, черты "деревенщины",безнадежно
засевшие в нем и выглядевшие с каждым днем все нелепее,непробуждалив
нейболеесочувствия,какраньше,атольколишьраздражали.Чтобы
отвлечься, она искала новыхвпечатлений-юностьбраласвое.Итак,
медленно, но неуклонно, час за часом,деньзаднем,ониотходиливсе
дальше друг от друга, пока в одинпрекрасныйденьГэбриельнесообщил
приятно удивленной миссис Конрой,чтоонзакончилвсепредварительные
хлопоты для отправки Олли в пансион в Сакраменто.