Как уже былодоговорено
раньше, этот шаг означал, что супруги Конрой вскореотправятсявместев
давно задуманное путешествие по Европе.
Поскольку Гэбриель был не такой человек, чтобы долго хранить что-либо в
тайне, Олли была прекрасно осведомленаоегонамеренияхилишьждала
формальногоизвещения,которое,каконазналанаверняка,будет
сопровождаться торжественной и весьма серьезной беседой. С тойпоры,что
девочка усвоилакритическоеотношениекбрату,ее,какинекоторых
взрослых, сталасердитьосторожно-многозначительнаяманера,скоторой
Гэбриель принимался объяснять вещи, и так понятные с первого слова.После
длительной совместной прогулки по лесным тропам они выбрались кмаленькой
полуразрушенной хижине. Здесь Гэбриельостановился.Оглядевшисьвокруг,
Олли пожала плечами. Гэбриель, для которогопсихологияОллибыламного
яснее, нежели психология любойдругойпредставительницыженскогопола,
сразу понял смысл ее движения.
- Да, неказистое местечко, Олли, - начал он, потирая руки,-нобыло
время, мы недурно жили здесь с тобойвдвоем.Помнишь,Олли,какяпо
вечерам, приходя с работы, принимался чинить твою одежду, а ты ужеспала?
А то платьице, что я полудил и заклепал, ты еще не забыла?
Гэбриель рассмеялся чуточку неуверенно, зато оченьгромко.Оллитоже
засмеялась, правда, нестольвесело,какеебрат,ипотупилавзор,
оглядывая свое платье. Гэбриельтожепогляделнанеевнимательно.Не
так-то просто было обнаружитьвстоявшейпереднимдевочкемаленькую
озорницу, которая еще совсем недавно - ах, как это было давно!-сидела,
прикорнув у его ног, в этой самой хижине. И не то смущалоего,чтоОлли
была нарядно одета и причесана по моде, нет, главное было в том,чтоона
стала проявлять в этих вопросах разборчивость и требовательность,которые
свидетельствовали о чем-то новом в ее характере,очем-тонепонятноми
чуждом Гэбриелю. Глядя на нее, он чувствовал, что ещеодноразочарование
поселится у него в душе. Он мечтал когда-то,что,подросши,Оллибудет
вторая Грейс и тем утешит еготоскупопропавшейсестре;сейчасбыло
видно, что и эта надежда не оправдалась.Однаконетаковабыланатура
Гэбриеля, чтобы винить в чем-либоОлли;онпредпочиталобъяснитькрах
своихнадеждобщимизаконамичеловеческогобытия,недоступнымиего
пониманию.
Когда он в общей форме изложил свои сомненияпремудромуДжонсону,то
получил от этого философа следующий ответ: "Щеноквсегдатотжещенок,
пусть он даже вырастет в здоровенного пса, а ребенок-тотменяется.У
одного - инстинкт, у другого - разум. Понятно?"
МеждутемуОлливидхижинывызвалвоспоминания,нискольконе
перекликавшиеся с воспоминаниями ее брата.
- А ты помнишь, Гэйб, - воскликнула она, - тотвечер,когдасестрица
Жюли пришла к нам в первый раз и стала вот здесь, в дверях? Божетымой,
как мы оба были поражены! Если бы кто-нибудь сказал тогда, Гэйб,чтоона
выйдет замуж за тебя, да я бы этому человеку просто.
Понятно?"
МеждутемуОлливидхижинывызвалвоспоминания,нискольконе
перекликавшиеся с воспоминаниями ее брата.
- А ты помнишь, Гэйб, - воскликнула она, - тотвечер,когдасестрица
Жюли пришла к нам в первый раз и стала вот здесь, в дверях? Божетымой,
как мы оба были поражены! Если бы кто-нибудь сказал тогда, Гэйб,чтоона
выйдет замуж за тебя, да я бы этому человеку просто... просто закатилабы
хорошую-плюху! - закончила она, чуточку поколебавшись.
Гэбриель,оставшийсявсвоюочередьдовольнобезразличнымк
воспоминаниям Олли, обратил внимание лишь на нарушение ею хорошего тона.
- Ты не должна говорить,Олли,чтотыхочешьзакатитькому-нибудь
плюху; так воспитанные девочки не выражаются, - живо возразил он. - Я тут,
конечно, плохой судья, - добавил он с обычной скромностью, - но тебяведь
могут услышать твоиславныемаленькиеподружкиилитвояучительница.
Присядем-ка на минутку, Олли. Я хочу потолковать с тобой.
Гэбриель взял девочку за руку, и они присели на большой камень у дверей
хижины, который служил им когда-то приступком.
- Быть может, ты помнишь, - началГэбриель,ласковозавладевручкой
сестры и легонько постукивая ею по своему колену, словноподбадриваясам
себя для задушевного разговора, - быть может, тыпомнишь,какясказал
тебе, что если нападу на богатую жилу, то непременносделаюдвевещи-
во-первых, дам тебе хорошее образование;во-вторых,разыщуГрейс,если
только она еще жива. Есть много способов, как искать пропавшегочеловека,
как взяться за это дело. Но мне они были не по душе.Явсегдасчитали
считаю,чтоеслималюткатолькоуслышитмойголос,тонепременно
отзовется. Я мог, конечно, обратиться за помощью к другим людям,знающим,
как вести поиски, к специалистам, но я ни разу не сделал этого. А почему?
Олли нетерпеливо покачала головой, показывая тем, что не может ответить
на вопрос брата.
- Потому, что Грейс всегда боялась незнакомых людей, чувствовала себя с
ними неловко. Ты не помнишь, конечно, какая онабылапугливая,тыведь
была еще совсем маленькой, Олли. А потом, разтысаматакаясмелаяда
быстрая на язык, Олли, и ничего не боишься, и всякого можешь переговорить,
и стрекочешь, как сойка, ты ипредставитьсебенеможешь,какаябыла
Грейс. Думается мне, что наша милая девочка так и осталась несмелой.Тому
есть причины. Тебе пока что не понять их. Олли, но этосерьезные,важные
причины.
- Ты хочешь сказать. Гэйб, - спросила с бессовестной прямотойОлли,-
что ей стыдно, что она убежала со своим милым?
Быстрота, с которой дети постигаютвещи,непредназначенныедляих
понимания,приводилавзамешательствоиболееопытныхзнатоков
человеческой натуры, чем Гэбриель. Что до него, то, как бы лишившисьвраз
дара речи, он лишь растерянно взирал на маленькую фигурку,примостившуюся
рядом.
- Так что же ты предпринял, Гэбриель? Рассказывай дальше, - нетерпеливо
сказала Олли.