- Я видела долину сверху, когда тащила тебя прочь от камнепада.Вонс
того места.
Она указала на скалу, торчащую над проломом в снежной кровле. Наскале
примостился свалившийся сверху огромный камень.
- Ты тащила меня, дитя?
Легкая улыбка засветилась на лице девушки.
- Ты не представляешь, какая я сильная, -сказалаонаиподтвердила
свои слова, упав в глубокий обморок.
Филип кинулся к ней. Потом сталнащупыватьнабокуфляжку,которую
свято хранил в течение всех своих бедствий; фляжки не было. Оногляделся;
фляжка валялась на снегу, пустая.
Впервые отчаяние исторгло стон у Филипа. ПризвукеегоголосаГрейс
открыла свои кроткие глаза. Она увидела, что ее возлюбленный стоит,глядя
на порожнюю фляжку, и улыбнулась.
- Я вылила все тебе в рот, милый, - сказала она. - Ты был так бледен, я
боялась, что ты умираешь. Прости, милый.
- Я был оглушен - и только, но что с тобой, Грейс?
- Мне уже лучше, - ответила она ипопыталасьпривстать,нотутже,
негромко вскрикнув, снова упала на землю.
Филипа уже не было рядом с ней. Он взбирался вверх на скалу,попути,
который она ему указала. Когда он вернулся, лицо его сияло.
- Я видел долину, Грейс. До нее - две-три мили, небольше.Мыдойдем
засветло и там заночуем.
- Боюсь... что мы не дойдем, - грустно сказала Грейс.
- Почему же не дойдем? - спросил нетерпеливо Филип.
- Потому что... у меня... сломана нога.
- Грейс!
Она снова лежала без чувств.
5. ИЗ ЛЕСУ - В СУМРАК
По счастью, Грейс ошибалась. У нее не была сломана нога, авсеголишь
сильно растянуты связки; тем не менее от боли она не могластоять.Филип
снял с себя рубашку, порвалнабинтыи,намочивихвледянойводе,
перевязал девушке распухшую щиколотку. Он подстрелил перепелку, потомеще
одну утку, расчистил место для ночлега,развелкостериугостилГрейс
вкусным горячим ужином. Голодная смерть больше негрозилаим,опасности
остались позади; самое худшее, что могло их ждать, это-несколькодней
вынужденного промедления.
За последние два-три часа заметно потеплело.Вполночьпорывсырого
ветра зашевелил сосны у них над головой; что-то глухо застучало по снежной
кровле. Шел дождь.
- "Весна отправилась в поход!" - прошептал Филип.
Но Грейс было не до стихов, даже из уст любимого человека. Онауронила
голову ему на плечо и сказала:
- Ты должен идти один, милый. Оставь меня здесь.
- Грейс!
- Да, Филип. Я дождусьтебяздесь.Яничегонебоюсь.Мнездесь
настолько лучше, чем... им.
Почувствовав на руке слезы, Филип поморщился Быть может, совесть у него
была не совсем спокойна, быть может, он услышал укор в тоне девушки,быть
может, вспомнил, что она говорит ему об этом уже не в первый раз.Молодой
человек решил, чтопораприбегнутьктомуоружию,котороеонлюбил
именовать "здравым смыслом". Оценивая свои душевные качества, Филип всегда
считалсебяпылкой,импульсивнойнатурой,человекомвеликодушнымдо
безрассудства,которогохранитотполнойгибелилишьспособностьк
здравому суждению.
С минуту он молчал, собираясь с мыслями. Разве неверно,что,рискуя
собственной жизнью, он вырвал эту девушкуизобъятийсмерти?Развене
заботился он о ней в течение их опасного путешествия, принимая на себя все
тяжести пути! А какое счастье он дал ей, полюбив ее!Развесамаонане
признавалась ему в этом? Как беспомощна сейчасэтадевушка,искакой
готовностью он медлит здесь ради нее. Наконец, разве не ждет ее с ним пока
еще, правда, туманное,но,конечноже,блистательноебудущее?Аона
сейчас, когда спасение уже совсем близко, хнычет о двухумирающихлюдях,
которым все равно - разве что случится чудо! - суждено умереть раньше, чем
онакнимвернется.Филипнемалогордилсясвоейспособностьюк
самоанализу; когда он расходился с кем-нибудь во мнениях, то всегда считал
долгом поставить себя на место своего противника (нечего говорить, чтоон
оказывался в этом случае довольносговорчивымпротивником!).Сейчасон
ставил себя на место Грейс и ясно видел,чтовсякаядругаярадитакой
любви и ради такого будущего забыла бы обо всем на свете. То, чтодевушка
продолжает упорствовать, говорит либо о ее нравственной отсталости, либо о
каких-то других природных недостатках.
Строить такого рода отвлеченные схемы очень легко, вособенностиесли
оградить себя от всяких возражений. Подобное случается не тольковгорах
Сьерры и не только с людьми, страдающими от физического истощения.
Помолчав, Филип сказал довольно сухо:
- Давай объяснимся, Грейс, и постараемсяполучшепонятьдругдруга,
прежде чем мы двинемся дальше или же повернем обратно. Минуло пять суток с
тех пор, как мы покинули снеговую хижину. Еслибыдажемыточнознали
дорогу назад, то все равно не смогли бы попасть туда раньше, чем еще через
пять суток. К тому времени там все решится. Еслипомощьещенепришла,
можно считать, что они погибли безвозвратно. Моисловамогутпоказаться
тебе жестокими, Грейс, но они не более жестоки, чем сама жизнь. Если бы мы
остались там, то наверняка не сумели быничемимпомочь;разветолько
разделили бы их участь. Я разделил бы судьбутвоегобрата;ты-твоей
сестры. То, что мы остались живы, - наше счастье, никак не наша вина.Как
видно, нам суждено было спастись. Все моглоповернутьсяипо-иному;мы
погибли бы в пути; их спасли бы люди, случайно пришедшие в каньон.Иони
тоже тогда решительно ничем не смогли бы нам помочь.
ЛогическиевыкладкиФилипанепроизводилинаГрейсникакого
впечатления: бедняжка думала лишь о том, что скажи он ей этораньше,она
ни за что не покинула бы своих родных. Полагаю, что читатели-мужчины легко
поймут, сколь крепкой была позиция Филипа искольбессильнабылаГрейс
поколебать ее.
Она испуганно глядела на своего спутника. Быть может, слезы туманили ее
взор,ноейказалось,чторечиФилипаотодвинулиегокуда-то
далеко-далеко. Она почувствовала себя покинутой. Ей хотелосьброситьсяк
нему в объятия, как прежде,ноеесковывалочувствостыда,неведомое
ранее.