Мне будет вовсе не трудно простить тебя - и это чистейшая правда. Но чтобы
это принесло мнерадость,тыдолженпочувствовать,чтонуждаешьсяв
прощении. Когда ты по-настоящему захочешь этого - оно будет ждать тебя, ты
увидишь.
Стоит ли говорить, что мой подвиг на этомнекончится.Этобылобы
слишком легко. Мне предстоит преодолеть еще многотрудностей,взобраться
на кручи куда более обрывистые и пройти куда более угрюмые ущелья.Ивсе
это я должен преодолеть в самом себе. НиРелигия,ниМораль,ниРазум
никак не помогут мне.
Мораль мне не поможет. Я рожден для антиномий. Я -одинизтех,кто
создан для исключений, а не для правил. И хотя я не вижу ничего дурногов
том, как человек поступает, я понимаю, что ему грозит опасностьсделаться
дурным человеком. Хорошо, что я это понял.
Религия мне не поможет. Другие верятвнечтоневидимое,яжеверю
только в то, что можно потрогать, что можно увидеть. Моибогиобитаютв
рукотворных храмах, итольковпределахживогожизненногоопытамои
верования находят свое наиболее совершенноеиполноевоплощение:может
быть, даже слишком полное, потому что, подобно многим, ктопоместилсвое
Небо здесь, на земле, я нашел здесь не только прелести Рая, но и все ужасы
Ада. Вообще, когда я размышляю о религии, мне хочется основатьордендля
тех, кто не всилахуверовать;егоможнобылобыназватьБратством
Лишенных Веры - там священник, в чьем сердценетмира,совершаетперед
алтарем, на котором не горит ни одна свеча, причастие хлебом,накотором
нет благодати, над чашей, где нет вина. Все на свете, чтобы стать истиной,
должно сделаться религией. Агностицизм имеет право насобственныеобряды
не меньше, чем вера. Он посеял своихмучеников,онможетпожатьсонмы
своих святых, ежедневно вознося хвалы Господу за то, что Он скрыл свой лик
от человека. Но что бы то ни было -вераилибезверие,этонедолжно
прийти ко мне извне. Символы своей веры я долженсотворитьсам.Духовно
только то, что создает свою собственную форму. Если я не раскрою эту тайну
в самом себе, мне никогда ее не разгадать. И если я еще ненашелответа,
мне не найти его никогда.
Разум мне не поможет. Он говорит мне, что законы, по которым я осужден,
- законы ложные и несправедливые, а система, карающая меня страданиями,-
ложная и несправедливая система. Но мне необходимо как-то поверитьвто,
что и закон и наказание -праведныисправедливы.ВИскусствевсегда
сосредоточиваешься только на том, чем определенныйпредметявляетсядля
тебя лично в определенный момент времени - и точно так же это происходит в
этической эволюции человеческого характера. Мненеобходимосделатьтак,
чтобы все, что со мной произошло, обратилось дляменявдобро.Дощатые
нары, тошнотворное пойло, жесткие канаты, из которых щиплешьпаклю,пока
кончики пальцев не онемеют от боли, физическую работу, которойначинается
и кончается каждый день, грубые окрики, которые здесь в обычае, чудовищный
наряд, превращающий страдальца в шута, молчанье, одиночество, стыд-все
это вместе и по отдельности мне нужнопретворитьвдуховныйопыт.
Все
телесные унижения - все до единого - я должен использовать длявозвышения
души.
Я хочу достигнуть того состояния, когда смогу в полной простотеибез
всякой аффектации сказать, что в моей жизни былодвавеликихповоротных
пункта: когда мой отец послал меня в. Оксфорд икогдаобществозаточило
меня в тюрьму. Я не стану говорить, что тюрьма-лучшееизвсего,что
могло со мной случиться, - такое утверждение слишкомсильноотдавалобы
горечью по отношению к самому себе. Я охотнее сказал бы -илиуслышало
себе - другое: я был настолько типичным сыном своеговека,чтовсвоей
испорченности, и ради этой испорченности, обратил все доброе в своей жизни
во зло, а все дурное - в добро.
Но что бы ни говорил я сам или другие - это все неважно. Самое важное -
то, что мне предстоит, то, что я должен сделать, еслинехочудоконца
своихднейоставатьсязапятнанным,очерненным,несовершенным,это-
вобрать все, что со мной произошло, в самую глубину своей души, слитьсяс
этимвоедино,принятьэтобезсетований,ропота,безстраха,без
сопротивления. Поверхностность - самый страшный порок.Все,чтопонято,
оправдано.
Когда я переступил порог тюрьмы, некоторые советовали мне позабыть, кто
я такой. Это был губительный совет. Только сознавая, кто я такой, яобрел
возможность утешения. А теперь другиелюдисоветуютмнеповыходеиз
тюрьмы начисто позабыть, что я вообще когда-либо был в тюрьме. Я знаю, что
это было бы столь же губительно. Этоозначалобы,чтовсюжизньменя
преследовало бы непереносимое ощущение позора и что все,начтояимею
такое же право, как остальные-красотасолнцаилуны,торжественное
шествие времен года, музыка рассвета и величавоемолчаниеночей,дождь,
шелестящий в листве, и роса, медленно заливающая травы серебряным блеском,
- все это для меня было бы загрязнено, лишено волшебной целительной силы и
неспособно приносить радость. Отброситьто,чтотыпережил,-значит
положить конец своему собственному совершенствованию.Отречьсяоттого,
что ты пережил, - значит осквернить ложью устасвоейсобственнойжизни.
Это все равно что отречься от своей Души. Точно так же, как тело усваивает
все - скверное и нечистое так же, как и то, чтоочищеносвященникомили
видением, - и превращает всеэтовстремительностьилимощь,вигру
великолепных мускулов и в лепку пленительной плоти, в очертаньяикраски
волос, губ и глаз, - так и Душа, в свой черед, тожеспособнапитатьсяи
может превращать в благородные помышления и высокие страсти то,чтосамо
по себе низменно, жестоко, унизительно, - нет, более того, можетнайтив
этом наиболее величественные формы самоутвержденияизачастуюпроявляет
себя во всем совершенстве через то, что должно было бы осквернитьееили
разрушить. Я должен открыто признать, что был самым обыкновенным узником в
самой обычной тюрьме; как ни странноэтотебепокажется,ноядолжен
научиться не стыдиться этого. Я должен принять это,какнаказание,-а
если стыдишься наказания, то его как бы и не было, онопроходитвпустую.