Онатакисделала,кмоей
великой радости. Она выбрала Андриана Хоупа -человекастаринногорода,
высокой культуры и прекрасной репутации,онприходитсяейкузеном;ты
видел его один раз на Тайт-стрит: с ним Сирила и Вивиана ожидает, яверю,
прекрасное будущее. И твоя мать, раз уж она боялась серьезно поговоритьс
тобой, должна была бы выбрать среди твоих родственников кого-нибудь,кого
ты мог бы послушаться. Но она не должнабылабояться.Ейследовалобы
смело высказать тебе все начистоту. Теперь посмотри сам, что вышло.Разве
она теперь рада и спокойна?
Знаю, что она во всем винит меня. Я слышу об этом не от тех, кто знаком
с тобой, но от людей, которые тебя не знают и знатьнежелают.Ячасто
слышу об этом. К примеру, она говоритовлияниистаршегонамладшего.
Такую позицию она постоянно занимает, когдазатрагиваютэтотвопрос,и
встречаетсочувствие,опираясьнавсеобщеепредубеждениеи
неосведомленность. Стоит ли мне спрашивать тебя,какоеяимелнатебя
влияние? Ты сам знаешь, что никакого. Ты часто хвалился этим-воистину,
это единственное, чем ты мог хвалиться по праву. Собственноговоря,было
ли в тебе что-нибудь, на что я мог влиять? Твойум?Онбылнедоразвит.
Твое воображение? Оно было мертво. Твое сердце? Оно еще не родилось. Среди
всех людей, чьи пути пересекались с моей жизнью, ты был единственным - да,
единственным, - на кого я не мог оказать никакого влияния -нихорошего,
ни дурного. Когда ялежалбольной,беспомощный,влихорадке,которую
получил, ухаживая за тобой, моего влияния натебянехватилодажедля
того, чтобы ты дал мне хоть стакан молока, илипроследил,чтобыуменя
было все, необходимое больному, илизатруднилсебя,чтобыпроехатьдо
ближайшей книжной лавки и купить мне книгу за мои же деньги.Дажетогда,
когда я сидел и писал, набрасывая комедии, которым было сужденопревзойти
блеском Конгрива, глубиной философии - Дюма-сына и, намойвзгляд,всех
остальных вместе взятых - во всех иных отношениях, - я не могоказатьна
тебя достаточноговлияния,чтобытыоставилменявпокое,апокой
совершенно необходим всякому художнику. Где бы я ни устраивал свой рабочий
кабинет, ты превращал его в обычную гостиную, где можнокурить,попивать
рейнвейн с зельтерской иболтатьвсякуючепуху."Влияниестаршегона
младшего" - прекрасная теория, пока она не доходит до моегослуха.Тогда
она превращается в нелепицу. А когда онадоходитдотвоегослуха,ты,
наверное, улыбаешься - про себя. Ты безусловноимеешьнаэтоправо.Я
узнаю и многое из того, что твоя мать говорит о деньгах. Она утверждает-
и совершенно справедливо, - что неустанно заклинала менянедаватьтебе
денег. Я подтверждаю это. Писала она комненеустанно,ивкаждомиз
бесчисленных писем был постскриптум: "Умоляю, не говорите Альфреду, чтоя
вам писала". Но мне-то не доставляло никакого удовольствия оплачиватьвсе
твои расходы, от утреннего бритья докэбавполночь.
Но мне-то не доставляло никакого удовольствия оплачиватьвсе
твои расходы, от утреннего бритья докэбавполночь.Мнеэтобезумно
надоедало. Я не раз говорил тебе об этом. Я часто говорил - ты помнишь, не
так ли? - что мне претит твое отношение ко мне, как к "нужному"человеку,
который "может быть полезным", что ни один художник не хотел бы,чтобыс
ним так обращались: художники, как исамоИскусство,посвоейприроде
совершенно бесполезны. Ты страшно злился, когда я говорилтебеобэтом.
Правда всегда раздражала тебя Правду ивсамомделемучительнеевсего
выслушивать и мучительнее всего высказывать. Но она не повлияла ни на твой
образ жизни, ни на твои взгляды. Каждый день я должен был платить завсе,
что бы ты ни делал в течение этого дня. Толькочеловекнемыслимодобрый
или неописуемо безрассудный мог пойти на это.Кнесчастью,вомнеэти
качества слились воедино. Когда мне случалось упоминать о том,чтотвоей
матери следовало бы снабжать тебя деньгами на расходы, у тебявсегдабыл
готов прелестный и изящный ответ. Ты говорил, что содержание,котороеей
выделяет твойотец,-кажется,что-тооколо1500фунтоввгод,-
совершенно недостаточно для леди такого ранга и что ты не можешь просить у
нее еще денег вдобавок к тем, которые она тебедает.Тыбылсовершенно
прав - ее доход никак не соответствовал ни ее положению, ни еепривычкам,
но ты не должен был под этим предлогом вести роскошную жизнь на мойсчет:
напротив, тебе следовало, зная об этом, жить самому гораздо скромнее.Все
дело в том, что ты был - и, полагаю, остался-типичнымсентиментальным
человеком. Ибо сентиментальный человек - это тот, кто хочет позволить себе
роскошь чувствовать, не платя за это. Мысль поберечь кошелек твоейматери
была прекрасна. Перекладывать все расходы на меня былоотвратительно.Ты
полагаешь, что можно жить чувствами бесплатно. Нет, нельзя Дажезасамые
благородные, за самые самоотверженные чувстваприходитсярасплачиваться.
И,какнистранно,именноэтоипридаетимблагородство.На
интеллектуальную и эмоциональную жизнь заурядных людей нельзя смотреть без
презрения. Подобно томукакониберутсвоимыслинапрокатвнекоей
разъездной библиотечке идей - уZeitgeist[духвремени(нем.)]нашего
века, лишенного души, - и в конце каждой недели возвращают их захватанными
и растрепанными, они всегда стараются брать свои чувствавкредитине
желают платить, когда им присылают счет. Тебепорарасстатьсястакими
взглядами на жизнь. Когда тебепридетсярасплачиватьсязачувство,ты
узнаешьемуцену-итольковыиграешьотэтого.Ипомни,что
сентиментальныйчеловеквсегдавглубинедуши-циник.Ведь
сентиментальность - всего лишь праздничная прогулка цинизма.Икакойбы
заманчивой ни казалась интеллектуальная сторона цинизма, теперь, когдаон
переселился из Бочки в Клуб, он стал всего лишь самойудобнойфилософией
для человека,лишенногодуши.