Литературные агенты, в отличие от
агентов ФБР, его не занимают, а круг чтения ограничен программами
скачек.
— Ты бываешь в Чикаго?
— Время от времени, когда в Арлингтоне проводятся большие
скачки, или, когда Фредди просит сопровождать его в деловой
поездке. Мы останавливаемся там по пути в Лас-Вегас.
— Не исключено, — сказал Деймон, — что кто-то решил меня
разыграть и, по его представлению, эта гнусность — не более чем
шутка.
— Мне это розыгрышем не кажется, — покачала головой Элейн. —
Не хочу тебя чрезмерно пугать, но дело, по моему мнению, весьма
серьезное. Смертельно серьезное. Как ты намерен поступить, когда
он опять позвонит?
— Не знаю. Может быть, у тебя имеются какие-нибудь
соображения?
— Дай подумать, — Элейн отпила водку из второй рюмки и
закурила сигарету, стараясь взмахом руки отогнать дым в сторону. —
Я знакома с детективом из отдела расследования убийств, — немного
помолчав, сказала она. — Не хочешь ли ты, чтобы я с ним
поговорила? Узнаем, как, по его мнению, тебе следует поступать.
— Словосочетание «расследование убийств» мне что-то не очень
по душе, — ответил Деймон.
— Прошу прощения, — обиделась она, — но других копов я не
gm`~.
— Конечно, поговори с ним. И большое тебе спасибо.
— Я позвоню и скажу, что он посоветовал.
— Но только звони в офис. Я не хочу, чтобы моя жена поднимала
трубку, когда Заловски позвонит в следующий раз.
— Послушай, неужели ты не рассказал ей о том, что тебе
угрожали?
Уловив в её голосе нотки осуждения, Деймон сказал:
— Мне не хотелось её волновать без особой на то
необходимости.
— Как это «без необходимости»? Неужели ты не можешь
сообразить, что опасность грозит не только тебе, но и ей? Или ты
считаешь, что, если охота на тебя не удастся, то охотник пойдет с
горя записываться в бойскауты? Нет, он постарается захватить её.
— В подобных делах у меня нет такого опыта как у тебя, —
бросил Деймон, понимая, что Элейн права, и что он реагирует на её
упрек необоснованно резко.
— То, что я несколько раз в год посещаю Вегас, не дает тебе
права говорить со мной так, будто я королева мафии и её главный
ствол, — с неподдельным гневом сказала Элейн. — Я просто исхожу из
обычного здравого смысла.
— Думаю, что ты права, — неохотно признал он. — Я ей все
скажу.
Дома мне предстоит ещё одна незабываемая ночь, думал Деймон,
глядя на то, как официант ставит перед Элейн её гамбургер, а перед
ним филе из палтуса.
— Ты не собираешься заказать немного вина? — спросила Элейн.
— Ах да, конечно. Что бы ты хотела?
— Что ты хочешь? Вино обычно выбирает хозяин, а как мне
кажется, приглашал на ленч ты.
— Я не люблю пить в середине дня, — сказал он.
Когда бы он ни находился рядом с Элейн, ему всегда было
трудно говорить так, чтобы его слова не выглядели ханжескими.
— Полбутылки Божоле, — сказала она официанту.
В старые времена она заказала бы целую бутылку.
В старые времена она заказала бы целую бутылку. Не исключено,
что Элейн становится более умеренной, подумал он.
— Заловски из Чикаго… — произнесла она так, словно говорила
сама с собой, одновременно обильно сдабривая свой гамбургер
кетчупом. — Ты не представляешь, как он может выглядеть?
— Я разговаривал с ним по телефону всего пару минут, —
ответил Деймон, — но попытался по голосу мысленно нарисовать его
образ. Сорок-сорок пять лет. Плотного сложения. Одевается
вызывающе броско. Никаких намеков на образование.
— И что же ты уже сделал? — спросила Элейн.
— Я мало что могу сделать. По крайней мере сейчас. Ах да. Я
обратился за разрешением носить револьвер.
— Не думаю, что это удачная мысль, — с недовольной миной
заметила Элейн. — Знаешь, что бы я сделала на твоем месте, Роджер?
Я бы начала составлять список.
— Какой список?
— Список людей, которые могут иметь на тебя зуб — психов,
являвшихся в твою контору и получивших от ворот поворот, типов,
считающих, что ты их когда-то надул, дамочек, которых ты списал за
ненадобностью, а так же мужей и возлюбленных тех дам, которых ты
не успел во время списать…
Она улыбнулась, и её лицо снова обрело шаловливое выражение.
Оставленные временем следы с него исчезли, и Элейн превратилась в
женщину без возраста.
— Боже, ну и списочек же это будет… — продолжила она. — Да,
не забудь заглянуть и в прошлое. Некоторые люди тихо пестуют свои
nahd{ многие годы, а к старости становятся невротиками. Им может
не повезти в жизни, и они примутся искать виновного. Или они
посмотрят фильм, где хороший парень мстит врагу или страдает
отвергнутая женщина. Да мало ли ещё что… Это может быть какой-
нибудь безумный писатель, притащивший тебе когда-то рукопись. Ты,
даже не удосужившись прочитать манускрипт, отослал его назад с
формальной отпиской в одну фразу. Теперь этот парень прочитал
«Надгробную песнь», увидел её в списке бестселлеров и решил, что
это — плагиат, и ты украл его идею. Господи, я провела без тебя
столько лет, но ито могла бы с полпинка составить порядочной длины
список. И не ищи ответа на загадку в букве «З». Фамилия может
абсолютно ничего не значить. Когда будешь говорить с детективом —
его фамилия Шултер, — не стыдись поведать ему о своих амурных
похождениях. Он может заметить какой-нибудь намек. Выудить деталь,
которая прошла мимо твоего внимания…
Элейн вдруг замялась, держа перед собой высоко поднятую
вилку. Затем, видимо, преодолев нерешительность, она продолжила:
— Было бы неплохо, если бы ты попросил свою жену хорошенько
оглянуться на её прошлое. Как я слышала, она женщина красивая, или
была красивой, а я не знаю ни одной красивой женщины, которая не
хранила бы в тайне от всех мешок страданий, или ни разу не
напоролась на подлинного мерзавца. Кроме того, она наполовину
итальянка, и никому неизвестно какие связи имеют итальянцы —
связи, которые они не склонны афишировать.
— Умоляю, оставь итальянский след в покое. Её дядя владел
гаражом в Коннектикуте.
Эти слова были отголоском их прежних сражений. Элейн
происходила из добропорядочной немецкой семьи, осевшей в
Висконсине, что объясняло её целомудрие до брака, которое после
расторжения брака куда-то испарилось.