— Как прикажете понимать ваши слова?
Шултер спрашивал настолько жестко и напористо, что Деймону
стало казаться, что, закончив допрос, детектив нацепит на него
пару наручников и отведет в полицейский участок.
— Это надо понимать так, — продолжил Деймон, — что
большинство людей не может определенно назвать тех, кто верит,
asdrn их каким-то образом обидели или причин или вред.
— Все-таки попытайтесь. Не на примере большинства, а исходя
из опыта своей жизни.
— Не совсем своей, — сказал Деймон. — Моя жена вспомнила об
этом событии утром и рассказала о нем по телефону как раз перед
вашим звонком.
— Ваша жена? Миссис Спарман о ней упоминала. И что же она
вспомнила?
Шултер смотрел на свои часы, а Деймон, как мог кратко,
рассказал ему о мужчине, который ошивался около школы, о том, как
жена заявила в полицию, и о встрече рядом с домом, когда тот
человек назвал её «лесбиянской сукой».
— В своем столе она нашла обрывок бумаги, на котором записана
его фамилия, — сказал Деймон. — Маквейн. Имя не известно.
Шултер презрительно фыркнул, выражая тем самым свое отношение
к преступной безответственности тех, с кем он вынужден иметь дело.
— Знает ли она имя полицейского, которому она жаловалась и
который, как она утверждает, предупредил данного человека?
— Уверен, на все сто, что не знает, — извиняющимся тоном
произнес Деймон.
— А номер служебного значка?
— Я спрошу, но думаю, что он ей не известен.
Шултер раздраженно покачал головой.
— И когда только люди научатся помогать полиции, если
действительно хотят, чтобы она их защищала…
— Ни я, ни моя жена, — так же сердито сказал Деймон, — ранее
не имели никаких дел с полицией. В вопросах преступности мы —
полные невежды.
— Когда-нибудь обязательно наступает первый раз, — сказал
Шултер.
Это было произнесено таким тоном, словно Деймону и его
супруге предстоит пережить серию событий, которая вынудит их
подходить к проблемам преступности более профессионально.
— Как бы то ни было, — продолжил детектив, — но я пропущу
этого Маквейна через компьютер. Посмотрим, что из этого получится.
— Бросив на Деймона осуждающий взгляд, он спросил: — Ну, что еще?
Не зная как начать, Деймон глубоко вздохнул.
— Пару месяцев тому назад мне звонили из Гэри, что в Индиане.
Звонила дама. На работу. Я никому не сказал ни слова и не желаю,
чтобы об этом узнала моя жена. Я хочу попросить вас, чтобы вы мне
пообещали не говорить ничего, что могло бы…
— Угрожают вам, мистер Деймон, — ледяным тоном произнес
Шултер. — Вам — а не мне. Я сделаю, что могу, но обещаний давать
не стану. Поэтому рассказывайте, ничего не скрывая, если
действительно хотите, чтобы я вам помог.
В ресторане было жарко. Деймон достал носовой платок и стер
со лба пот. Детектив не снял свое тяжелое пальто, и не было
никаких признаков того, что жара его беспокоит. Казалось, что
вообще безразличен к проявлению любых климатическим крайностям.
Деймон огляделся и, убедившись, что поблизости нет никого,
кто мог бы его услышать, сказал:
— Это — женщина, — Деймон понизил голос почти до шепота.
Деймон огляделся и, убедившись, что поблизости нет никого,
кто мог бы его услышать, сказал:
— Это — женщина, — Деймон понизил голос почти до шепота.
Шултер, чтобы уловить его слова, вытянул шею и склонил голову. —
Молодая, замужняя женщина, — продолжал Деймон. — У меня с ней была
связь. Её муж в то время был тренером школьной футбольной команды
в Гэри, Индиана, а она приехала в Нью-Йорк, чтобы повидаться с
родителями. Тогда я её и встретил. Она… Она забеременела. От меня.
Они не могли иметь детей. Пытались, как она мне сказала, но ничего
не получалось. От аборта она отказалась, решив ребенка сохранить.
Сказала, что убедит мужа в том, что дитя от него.
— Так вот оно что, — удовлетворенно протянул Шултер, — вы все
же действительно оказались скверным мальчишкой.
— Я не чувствую за собой вины, — ответил Деймон. — Она просто
решила использовать меня вместо искусственного оплодотворения. Не
более того.
— Да, это довольно сильно отличается от осеменения в клинике,
— в глазах детектива в первый раз промелькнула веселая искорка. —
Не могли бы вы сказать, как её зовут?
— Думаю, что могу. Миссис Джулия Ларч.
— Возможно здесь существует какая-то связь, — задумчиво
произнес Шултер.
— Она живет в Гэри. Ночной же звонок был из Чикаго.
— Гэри недалеко от Чикаго. Давайте немного разовьем эту тему.
Откуда вам известно, что ребенок появился на свет?
— Ко мне в офис пришло письмо от неё.
Деймон закрыл глаза, и перед его мысленным взором опять
предстало это послание — сильно наклоненные буквы, написанные
неуверенным почерком, на голубой пахнущей духами бумаге.
Поздравляю, прочитал он тогда, немного сморщив нос. Его раздражал
сильный аромат плотной бумаги. Ты стал отцом восьмифунтового
мальчика. Он вспомнил то чувство стыда и одновременно восторга,
которое он тогда испытывал, разрывая письмо и конверт в клочки и
отправляя эти клочки в корзину для мусора. Элейн и он, осознав с
самого начала, что их браку не суждена долгая жизнь, делали все,
чтобы предупредить беременность. Шейла хотела иметь ребенка, но
все их усилия кончились ничем. Решив не причинять друг другу
лишней боли, они не стали выяснять, кто из них страдает
бесплодием. Теперь же Деймон, по крайней мере, мог не сомневаться
в своей фертильности. Он, оставшийся единственным ребенком в
семье, после того как его старший брат Дейви умер от лейкемии в
возрасте десяти лет, теперь тоже имел сына. Он не знает и, видимо,
никогда не узнает имени своего ребенка, но кровь и плоть его
продолжат существовать на земле.
Шултер что-то спрашивал, и Деймону пришлось открыть глаза.
— С чего это вдруг после стольких лет молчания она решила вам
позвонить? — спросил детектив. — Гром с ясного неба?
— Примерно год назад я получил от неё ещё одно письмо. Она с
ребенком собиралась в Нью-Йорк и хотела, чтобы я с ними
встретился. Она сообщала адрес подруги, по которому я мог ей
писать без опаски.
— Вы видели ребенка?
— Нет. Я написал ей, что все это осталось в далеком прошлом,
и будет лучше, если мы не станем осложнять друг другу жизнь, —
ответил Деймон. — Тогда я вдруг понял, что ничего не знаю об этой
женщине.