Находясь здесь в Нью-Йорке, она могла переспать с
десятком мужчин, и ребенком отца мог быть кто угодно. По телефону,
она сказала, что сохранила мое письмо, но его случайно нашел муж.
Шултер удовлетворенно кивнул.
— Урок первый, — сказал он, — никогда не оставляйте следов в
письменной форме. Впрочем, продолжайте. Что ещё сообщила вам по
телефону эта леди?
— Она так рыдала, что с трудом могла говорить. Её речь была
довольно бессвязной, но из обрывков слов я понял, что муж бил её
до тех пор, пока она не выложила все до конца. Не знаю, правда это
или нет. Она сказала, что муж поклялся при первой же встрече
стереть меня в порошок и, якобы, потребовал, чтобы я давал деньги
на ребенка, если не хочу, чтобы со мной случилось самое плохое.
— И вы заплатили?
— Послал её чек на тысячу долларов.
— Это была ошибка, — заметил Шултер. — На чеке есть ваше имя
h все такое прочее.
— Я просто не знал, как поступить, — устало сказал Деймон.
Истина и её возможные последствия — совсем не игра, подумал
Деймон. От них пахнет кровью.
— У вас есть её адрес?
— Да.
Деймон извлек из кармана маленькую записную книжку, написал
адрес, вырвал страничку и вручил её Шултеру.
— Я позвоню в Гэри знакомому капитану полиции, — сказал
детектив, — и попрошу навести справки об этом парне.
— Только попросите его, ради всего святого, быть тактичным и
хранить конфиденциальность.
— Тактичность и конфиденциальность… — рот сыщика чуть
искривился в подобии улыбки. — Чтобы понять значение этих слов,
капитаны полиции должны заглядывать в словарь. Что вы собираетесь
делать, когда Заловски позвонит вам в следующий раз?
— Я надеялся, что вы подскажете, как мне следует поступить.
Шултер сделал глоток давно остывшего кофе, немного подумал и
сказал:
— Во-первых, я посоветовал бы вам, подсоединить к телефону
специальный магнитофон. Во-вторых, когда он позвонит, договоритесь
о встрече на следующий день. Затем дайте мне знать, и я попробую
оказаться поблизости в надежде, что он меня не заметит.
— Когда он звонил, — сказал Деймон, — то требовал встречи
через десять минут. На углу. Предполагаю, что и в следующий раз он
поступит так же. У меня не будет времени вам сообщить.
Шултер с силой выдохнул воздух сквозь сжатые зубы, произведя
нечто похожее на свист.
— Машинку для записи того, что он скажет купить не сложно. Их
продают во всех лавках, торгующих электронным оборудованием. — Он
посмотрел на часы, отодвинул чашку и сказал: — Мне пора. Если в
вашем прошлым сыщутся и другие миленькие истории, вроде
приключения с миссис Ларч, то вы могли бы занести их на бумагу — с
именами и датами — и при нашей следующей встрече передать мне.
С этими словами детектив — массивный и надежный человек, не
истекающий потом даже в своем теплом пальто, встал со стула и
водрузил на голову темно-коричневую фетровую шляпу с узкими
полями, казавшуюся до смешного крошечной на его огромном черепе.
— И ещё кое-что, — произнес он, когда Деймон поднялся, —
миссис Спарман сообщила мне, что вы хотите обратиться за
разрешением на ношение огнестрельного оружия.
— Да. Именно так.
— Сколько вам лет, мистер Деймон?
— Шестьдесят пять.
— Вам когда-нибудь доводилось держать в руках револьвер или
пистолет?
— Нет. В жизни не притрагивался ни к чему, что может
стрелять.
— Где вы были во время войны?
— Служил в торговом флоте.
Шултер кивнул понимающе и сказал:
— В таком случае от револьвера вам будет больше вреда, чем
пользы. И без вас на улицах города полно оружия. Торговый флот,
значит? — в его тоне, вне всякого сомнения, слышалось презрение. —
Дополнительная плата за дни в зоне боевых действий. Крутая
работенка, как мы тогда говаривали.
— А где вы были во время войны?
— Первый корпус Морской пехоты. Сверхурочных нам не платили.
— Но вы же тогда были совсем юнцом. Сколько вам сейчас?
Пятьдесят?
— Пятьдесят семь, — ответил Шултер. — Поступил в Корпус,
когда мне было семнадцать. Благословенные дни в южной части такого
романтического Тихого океана. Я и сейчас пару раз в год желтею. Ну
я пошел. У меня нет времени на рассказы о жизни. Эти чокнутые жиды
в «Алмазном квартале» открыто таскают кейсы, в которых камней на
двести тысяч баксов. Им не хватает лишь плаката на спине — «Бери
меня!» И при этом они ещё удивляются, что их мочат. На их месте я
нанял бы взвод пехотинцев из израильской армии патрулировать Сорок
седьмую улицу. Мне предстоит трудный день. Надо потолковать с
закадычными дружками двух покойников, — он поправил на начинающей
лысеть голове свою нелепую шляпу. — Задержитесь здесь на пару
минут после того, как я выйду. Не хочу, чтобы нас вместе увидели
на улице. И будем надеяться на лучшее.
Не снизойдя до рукопожатия, бывший морской пехотинец
прошествовал мимо бара и, раскачиваясь как матрос во время шторма,
двинулся к выходу.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Он медленно побрел по Шестой авеню, припомнив, что чуть
дальше к северу, неподалеку от Пятидесятой улицы находится большой
магазин электроники. После беседы с лейтенантом Шултером Деймон
чувствовал себя физически разбитым. Ему казалось, что он получил
чрезмерно большую дозу чересчур энергичного массажа. Пользы от
встречи с Шултером почти не было, а вопросов она породила больше,
чем дала ответов. А как оценить ту боль, которую он испытывал,
когда вел свой вынужденный рассказ о Джулии? И вот по прошествии
стольких лет, она рыдая, явилась из прошлого, чтобы донимать его
проблемами, в которых нет его вины. В памяти Деймона встал тот
вечер, когда они впервые встретились. Он и Шейла отправились на
вечеринку, где все разговоры в основном вращались вокруг
литературы. Кто-то, узнав, что Джулия когда-то работала
библиотекарем в Нью-Йорке, высказал сожаление о том, что она
уехала из этого города. К общей беседе Джулия присоединялась лишь
изредка, но и из немногих произнесенных слов становилось ясно, что
она прочитала множество книг современных авторов, знает о книгах,
упоминавшихся гостями и хорошо знакома с самыми свежими сплетнями
и слухами. Обитая в Гэри, Джулия ухитрялась оставаться в курсе
событий, читая множество журналов и переписываясь с оставшимися в
Нью-Йорке друзьями из окололитературного и театрального миров. Она
была прехорошеньким крошечным созданием, правда немного блеклым и
выцветшим и очень, очень застенчивым.