Такт ичувство прекрасного у нее природные, а свою величественную, ничуть нетеатральную осанку – источник поэтического очарования, прославившего ее ввеках, – дочь Стюартов сохранит и в самые тяжкие минуты, как драгоценноенаследие королевской крови и княжеского воспитания. Но и в телесных упражнениях– неутомимая наездница, страстная охотница, искусный игрок в мяч – она едва лиуступает самым закаленным атлетам этого рыцарственного двора; ее стройное телоотроковицы, при всей своей грации, не знает усталости. Самозабвенно и радостно,блаженно и беззаботно припадает она ко всем источникам романтической юности, неподозревая, что величайшее счастье своей жизни она уже исчерпала без остатка.Вряд ли в ком рыцарско-романтический идеал женщины французского Ренессансанашел более совершенное воплощение, чем в этой жизнерадостной и пылкойпринцессе.
Но не только музы – и боги благословили ее колыбель. Душевные совершенствасочетаются у Марии Стюарт с необычайным телесным очарованием.Едва ребенокстал девушкой, женщиной, как поэты наперебой спешат воспеть ее красоту. «Напятнадцатом году красота ее воссияла, как свет яркого дня», – возглашает Брантом, и еще более пламенно – Дю Белле:
En vôtre esprit le ciel s’est surmonté
Nature et art ont vôtre beauté
Mis tout le beau dont la beauté s’assemble.
Чтобы, как в зеркале, обворожая нас,
Явить нам в женщине величие богини,
Жар сердца, блеск ума, вкус, прелесть форм и линий,
Вас людям небеса послали в добрый час.
Природа, захотев очаровать наш глаз
И лучшее затмить, что видел мир доныне,
Так много совершенств собрав в одной картине,
Все мастерство свое вложила щедро в вас.
Творя ваш светлый дух, бог превзошел себя.
Искусства к вам пришли, гармонию любя,
Ваш облик завершить, прекрасный от природы,
И музой дар певца мне дан лишь для того,
Чтоб сразу в вас одной, на то не тратя годы,
Воспел я небеса, природу, мастерство.
Лопе де Вега восторженно слагает ей гимны: «Звезды даровали ее глазам свойнежнейший блеск, а ланитам – краски, придающие ей столь удивительную прелесть».После смерти Франциска Ронсар вкладывает в уста его брата Карла IX следующиестроки, исполненные почти завистливого восхищения:
Avoir joui d’une telle beauté
Sein contre sein, valoit ta royauté.
Кто грудь ее ласкал, забыв на ложе сон,
За эту красоту отдаст, не дрогнув, трон.
Дю Белле как бы суммирует все похвалы, расточаемые Марии Стюарт во многихописаниях и стихах, восторженно восклицая:
Contentez vous yeux,
Vous ne verrez jamais une chose pareille.
Глядите на нее, мои глаза, –
Нет больше в мире красоты подобной.
Но ведь поэты – заведомые льстецы, а особенно придворные пииты, когда онипрославляют свою властительницу; с тем большим интересом вглядываемся мы в еепортреты той поры, зная, что залогом их достоверности служит мастерская кистьКлуэ, и хоть не испытываем разочарования, однако и не разделяем и чрезмерныхвосторгов. Перед нами не блистательная, а скорее пикантная красота: милыйнежный овал, которому чуть заостренный нос придает легкую неправильность,сообщающую женскому лицу какое-то особое очарование. Мягкие темные глаза споволокой загадочно мерцают, безмятежные губы затаили еще неведомую тайну;поистине природа не пожалела для этой принцессы драгоценнейших своихматериалов, подарив ей изумительно белую с матовым отливом кожу, густыепепельные волосы, прихотливо перевитые жемчужными нитями, длинные, тонкие,белоснежные пальцы, стройный, гибкий стан, «…dont le corsage laissait entrevoirla neige de sa poitrine et dont le collet relevé droit decouvrait le pur modeléde ses èpaules».
В этом лице не найдешь изъяна, но именно холодная безупречная красота лишаетего всякой характерности. Глядя, на портрет этой прелестной девушки, вы ничегоо ней не узнаете, да и сама она ничего толком о себе не знает. В ее лице еще невидна женщина – приветливо и ласково глядит на вас хорошенькая кроткаяинститутка.
Об этой незрелости, этой душевной спячке свидетельствуют, несмотря навелеречивые восторги, и устные отзывы. Превознося изысканные манеры, блестящеевоспитание, примерное усердие и светский такт Марии Стюарт, все онихарактеризуют ее лишь как первую ученицу. Мы узнаем, что она прилежно учится илюбезна в разговоре, что она почтительна и набожна и отличается во всехискусствах и играх, не выказывая особого расположения к чему-либоопределенному, что она усердно и послушно овладевает всей разнообразнойпрограммой, предписанной невесте короля. Но все восхищаются лишь ее безличными,светскими качествами; о человеке, о характере никто ничего не сообщает, и этопоказывает, что все своеобразное, существенное в ней скрыто от постороннегоглаза – просто потому, что ее душа еще не расцвела.И еще долгие годыблестящее воспитание и светский лоск принцессы будут скрывать силу страсти, накакую окажется способна женщина, когда все существо ее раскроется,всколыхнувшись до заветных глубин. От чистого лба веет холодом; приветливо инежно улыбается рот; грезят и ищут темные глаза, устремленные пока лишь вовнешний мир, еще не заглянувшие в собственную душу: никто не знает – МарияСтюарт сама не знает о роковом наследии в своей крови и таящихся в немопасностях. Только страсти дано сорвать покров с женской души, только черезлюбовь и страдание вырастает женщина в полный свой рост.
Многообещающее развитие девочки, в которой видна уже будущая королева,приводит к тому, что со свадьбой торопятся, назначая ее раньше срока; даже итут стрелки на часах жизни Марии Стюарт бегут быстрее, чем у ее сверстниц.Нареченному едва минуло четырнадцать лет, к тому же бледный, тщедушный мальчикслаб здоровьем, но политика в этом случае нетерпеливее природы, она не хочет ине может ждать. Французский двор потому так подозрительно и спешит сзавершением брачной сделки, что ему хорошо известна хилость и пагубнаяболезненность принца, о которой докладывают озабоченные врачи. Для Валуаглавное в этом браке – обеспечить себе шотландскую корону; вот почему обоихдетей с такой поспешностью тащат к алтарю. По брачному договору, составленномувместе с посланцем шотландского парламента, дофин получает «the matrimonialcrown» – корону соправителя Шотландии; но одновременно Гизы, родственники МарииСтюарт, втихомолку вымогают у пятнадцатилетней Марии, которая не ведает, чтотворит, и другой документ, неизвестный шотландскому парламенту; Мария Стюартобязуется в нем на случай преждевременной смерти или за отсутствием наследниковотписать свою страну по духовной, словно это ее личное владение, а также и своинаследственные права на английский и ирландский престол – французскойкороне.
Разумеется, этот акт – недаром его подписывают так секретно –недобросовестный маневр. Мария Стюарт не вправе произвольно менять условияпреемства, завещать свое отечество чужеземной династии, как плащ или другоеличное имущество; но дядья понуждают беспечную руку подписать его.Трагическийсимвол: первая подпись, выведенная Марией Стюарт на политическом документе поддавлением своих родичей, становится вместе с тем и первой ложью этой глубокоискренней, доверчивой, открытой натуры.Чтобы стать королевой и пребытькоролевой, ей уже нельзя будет держаться правды: человек, который закабалилсяполитике, больше себе не принадлежит и подчиняется иным законам, нежелисвященные законы сердца.
Эти тайные махинации скрыты от мира великолепным зрелищем, свадебныхторжеств. Уже свыше двухсот лет ни один французский дофин не сочетался браком усебя на родине, и двор Валуа считает долгом потешить свой неизбалованный народнеслыханно пышным празднеством.