Онапростилаего,объяснилаегопровал
несправедливостью экзаменаторов, обещала всеустроить,иШарльнемного
повеселел. Г-н Бовари узнал правду только через пять лет. К этомувремени
она уже устарела, и г-н Бовари примирился с нею, да он, впрочем, ираньше
не допускал мысли, что его отпрыск - болван.
Итак, Шарль сновавзялсязадело,уженичемнеотвлекаясь,стал
готовиться к экзамену ивсе,чтотребовалосьпопрограмме,затвердил
наизусть. Отметку он получил довольно приличную. Какой счастливый день для
матери! Дома по этому случаю был устроен пир.
Да, но где бы ему применить свои познания? В Тосте. Там был только один
врач, и притом уже старый. Г-жа Бовари давно ждала его смерти, и неуспел
бедный старик отправиться на тот свет, как Шарль в качестве егопреемника
поселился напротив его дома.
Но воспитать сына, сделать из него врача, подыскать длянегоместов
Тосте - это еще не все, его надо женить. И г-жа Бовари нашла ему невесту -
вдову дьеппского судебного исполнителя, женщину сорока пяти лет,нозато
имевшую тысячу двести ливров годового дохода.
Госпожа Дюбюк была некрасива,суха,какжердь,прыщейнаеелице
выступало столько, сколько весной набухает почек, и тем не менее женихиу
нее не переводились.Чтобыдобитьсясвоего,г-жеБоварипришлосьих
устранить, и действовала она такловко,чтоейдажеудалосьперебить
дорогу одному колбаснику, за которого стояло местное духовенство.
Шарль рассчитывал, что брак поправит его дела, он воображал, чтобудет
чувствовать себя свободнее, сможет располагать исамимсобою,исвоими
средствами. Но супруга забрала над ним силу: она наказывалаемуговорить
при посторонних то-то и не говорить того-то, он долженбылпоститьсяпо
пятницам, одеваться по ее вкусу и допекатьпациентов,которыедолгоне
платили. Она распечатывала его письма, следилазакаждымегошагоми,
когда он принимал у себя в кабинете женщин, подслушивала за дверью.
По утрам она не могла обойтисьбезшоколаду;онатребовалаксебе
постоянного внимания. Вечно жаловалась то на нервы, то на боль в груди, то
на дурное расположение духа. Шум шагов ее раздражал; стоило от нее уйти-
и она изнывала водиночестве;стоилокнейвернуться-нуконечно,
вернулся посмотреть, как она умирает. Вечером, когда Шарль приходил домой,
она выпрастывала из-под одеяла свои длинные худые руки, обвивала их вокруг
его шеи, усаживала его к себе на кровать и принималась изливатьемусвою
душевную муку: он ее забыл, он любит другую! Недаром ей предсказывали, что
она будет несчастна. Кончалось дело тем,чтоонапросилакакого-нибудь
сиропа для поправления здоровья и немножко больше любви.
2
Как-тоночью,часовоколоодиннадцати,ихразбудилтопотконя,
остановившегося у самого крыльца. Служанка отвориланачердакеслуховое
окошко и начала переговариваться с человеком, который находился внизу,на
улице. Он приехал за доктором - он привез ему письмо.Настази,дрожаот
холода, спустилась по лестнице, повернула ключ, один за другимотодвинула
засовы.
Он приехал за доктором - он привез ему письмо.Настази,дрожаот
холода, спустилась по лестнице, повернула ключ, один за другимотодвинула
засовы. Человек спрыгнул с коня и прямо за ней вошел в спальню.Вынувиз
шерстянойшапкиссерымикистямизавернутоевтряпицуписьмо,он
почтительно вручил его Шарлю,итот,облокотившисьнаподушку,начал
читать. Настази, стояукровати,держаласвечку.Барыняотсмущения
повернулась лицом к стене.
Письмо, запечатанноемаленькой,синегосургуча,печатью,содержало
мольбу к г-ну Бовари как можно скорее прибыть нафермуБертоиоказать
помощь человеку, сломавшему себе ногу. Но от Тоста доБерто,еслиехать
через Лонгвиль и Сен-Виктор, добрых шесть миль.Ночьбылатемная.Г-жа
Бовари-младшая высказала опасение,какбысмужемчегонеслучилось
дорогой. Поэтому условились, что конюх, доставивший письмо, поедетсейчас
же, а Шарль - через три часа,кактольковзойдетлуна.Навстречуему
выйдет мальчишка, покажет дорогу на ферму и отопрет ворота.
Около четырех часов утра Шарль, поплотней закутавшись в плащ, выехалв
Берто. Он все еще был разнежен теплотоюсна,испокойнаярысцалошади
убаюкивала его. Когда лошадь неожиданно останавливалась передобсаженными
терновником ямами, какие обыкновенно роют на краю пашни,Шарльмгновенно
просыпался, сейчас же вспоминал о сломанной ноге иначиналперебиратьв
памятивсеизвестныеемуслучаипереломов.Дождьперестал,брезжил
рассвет, на голых ветвях яблонь неподвижносиделиптицы,иперышкиих
ерошилхолодныйпредутреннийветер.Всюду,куданипосмотришь,
расстилалисьровныеполя,инаэтомогромномсеромпространстве,
сливавшемсявдалиспасмурнымнебом,редкимитемно-лиловымипятнами
выделялись лишь купы деревьев, что росли вокруг ферм.Шарльповременам
открывал глаза; потомсознаниеегоуставало,нанегоснованападала
дремота, он быстро погружалсявкакое-тостранноезабытье,вкотором
недавние впечатления мешались с воспоминаниями, и сам ондвоился:былв
одно и то же время и студентом, и женатым человеком, лежал в постели,как
только чтопередэтим,ипроходилпохирургическомуотделению,как
когда-то давно. Он не отличал горячего запаха припарок от сильногозапаха
росы; ему слышались одновременно скрип железных колечек полога, скользящих
по прутьям над кроватями больных, и дыхание спящей жены... Проезжаячерез
Васонвиль, Шарль увидел, что на траве у канавы сидит мальчик.
- Вы доктор? - спросил он.
Получив подтверждение, мальчик взял в руки своидеревянныебашмакии
пустился бежать впереди Шарля.
Завязав дорогой беседу со своим провожатым, лекарь узнал, что г-н Руо -
один из самых богатых местных фермеров. Он сломал себе ногу вчера вечером,
возвращаясь от соседа, к которому былприглашеннаКрещение.