Ты меня знаешь, Томми. Ты меня с малых лет знаешь.
- Что верно, то верно,- сказал Джоуд,- с малых лет тебя знаю.
- Так вот, я ведь не дурак. Я знаю, земля здесь не бог весть какая. И никогда она хорошей не была, на ней только скот пасти. Целину здесь зря поднимали. А под хлопком она стала совсем мертвая. Если бы меня никто не гнал отсюда, я, может, давно бы перебрался в Калифорнию ел бы там виноград да апельсины сколько душе угодно. Но когда эти сукины дети велят тебе убираться с твоего участка... ну нипочем не уеду, что хочешь со мной делай!
- Правильно,- сказал Джоуд.- Не пойму, как это отец так сразу покорился. И почему дед никого не убил, тоже не пойму. Дед не позволял собой вертеть. И мать не робкого десятка. Я раз видел, как она разносчика живой курицей била, потому что он, видите ли, ей слово поперек сказал. В одной руке топор, в другой курица-вышла ей голову отрубить. Хотела ударить разносчика топором, да перепутала, что в какой руке, и ну его курицей. Курицу эту мы так и не съели. Ничего от нее не осталось - одни ноги. Дед, глядя на них обоих, чуть не лопнул с хохоту. Что же это они так сразу покорились?
- Да, знаешь, приехал к нам сюда один человек, начал нас уговаривать, и так это у него гладко получалось: "На меня не сетуйте, я тут ни при чем". А я спрашиваю: "На кого же нам сетовать? Скажите-я пойду уложу его на месте".- "Это все Земельно-скотоводческая компания Шоуни. Я выполняю, что мне приказано".- "А кто он такой, этот Шоуни?" - "Да такого нет. Это компания". Просто до белого каления довел. Выходит, что и к ответу некого притянуть. Кое-кому надоело попусту из себя выходить да выискивать обидчиков, собрались и уехали. А мне все это покоя не дает. Я на своем стою и никуда отсюда не уеду.
Огромная красная капля солнца помедлила над горизонтом, потом просочилась вниз и исчезла, и небо в этом месте засверкало, рваное облачко окровавленной тряпкой повисло там, где только что было солнце. Восточную часть неба затянуло прозрачной мглой, на землю с востока поползла тьма. Сквозь прозрачную мглу, дрожа, поблескивала первая звездочка. Серая кошка прокралась к сараю и тенью шмыгнула в открытую дверь.
Джоуд сказал:
- Ну, восемь миль сегодня не отмахаешь. Мои ходули горят как в огне. Может, к тебе пойдем? Ведь до твоей фермы не больше мили.
- Смысла нет.- Вид у Мьюли Грейвса был смущенный.- Мои все уехали в Калифорнию - и жена, и ребята, и брат ее. Есть нечего было. Они не так озлились, как я. Собрались и уехали. Здесь есть совсем нечего.
Проповедник беспокойно заерзал на месте.
- Тебе тоже надо было уехать. Семью нельзя разбивать.
- Не могу я,- сказал Мьюли Грейвс.- Ну вот будто не пускает меня что-то.
- Эх, черт! А я проголодался,- сказал Джоуд.- Четыре года ел по часам. А сейчас брюхо караул кричит. Мьюли, ты что будешь есть? Как ты теперь кормишься?
Мьюли сказал стыдливо:
- Первое время ел лягушек, белок, а то сурков. Что поделаешь. А теперь завел проволочные силки, раскинул их в кустарнике у ручья. Иногда заяц попадется, иногда куропатка. Бывает, что и енотов ловлю и скунсов.- Он нагнулся, поднял свой мешок и опростал его. Два кролика и заяц шлепнулись на крыльцо мягкими, пушистыми комками.
- Ox, чтоб тебе! - сказал Джоуд.- Я уж пятый год свежебитой дичи не ел.
Кэйси поднял одного кролика.
- Поделишься с нами, Мьюли Грейвс?- спросил он.
Мьюли неловко переступил с ноги на ногу.
- Выбирать не приходится.- Он замолчал, смущенный неделикатностью своего ответа.- Да я не то хотел сказать. Не то. Я...- он запнулся,- я вот как рассуждаю: если у тебя найдется, что поесть, а рядом стоит голодный... так тут выбирать не приходится. Положим, заберу я своих кроликов, уйду и съем их в одиночку... Понимаешь?
- Понимаю,- сказал Кэйси.- Это я понимаю, Том. Мьюли-он чувствует. Чувствует, а выразить не может, и я тоже выразить не могу.
Том потер руки.
- У кого есть нож? Сейчас мы этих зверушек разделаем. Уж мы их разделаем.
Мьюли сунул руку в карман брюк и вынул большой складной нож с роговым черенком. Том Джоуд взял его, раскрыл и понюхал лезвие. Он несколько раз ткнул лезвием в землю, снова понюхал его, вытер о штанину и попробовал большим пальцем.
Мьюли вытащил из заднего кармана бутылку и поставил ее на крыльцо.
- На воду не очень налегайте,- сказал он.- Больше нет, а колодец здесь завалили.
Том взял кролика.
- Сходите кто-нибудь в сарай, там должна быть проволока. Костер разожжем из поломанных досок.- Он осмотрел мертвого зверька.- Кролика освежевать проще простого.- Он оттянул шкурку на спине, надрезал ее, сунул в надрез пальцы и рванул книзу. Кожа снялась, как чулок,- с хвоста к шее, с ног к лапкам. Джоуд опять взял нож и отрезал кролику голову и лапы. Потом положил шкурку на землю, разрезал кролику живот, вывалил на шкурку внутренности и бросил все это в хлопчатник. Маленькое тельце лежало с обнаженными мышцами. Джоуд отсек все четыре ноги и разрезал мясистую спинку вдоль. Он уже принялся за второго кролика, когда Кэйси подошел к крыльцу со спутанным мотком проволоки.- Теперь надо развести костер, да воткните колышки,- сказал Джоуд.- Ух, и аппетит у меня разыгрался!- Он выпотрошил второго кролика и зайца, разрезал их и надел куски мяса на проволоку. Мьюли и Кэйси оторвали несколько досок с развороченного угла дома, разожгли костер и по обе его стороны воткнули в землю по колышку.
Мьюли подошел к Джоуду.
- Посмотри, нет ли на зайце чирьев,- сказал он. Я с чирьями не стану есть.- Он вынул из кармана маленький матерчатый мешочек и положил его на крыльцо.
Джоуд сказал:
- Он чистенький, как огурчик. Мьюли, да ты и солью запасся! Пошарь в карманах, может, у тебя там тарелки найдутся и палатка? - Он отсыпал на ладонь соли и посолил куски мяса, нанизанные на проволоку.
Языки огня тянулись кверху, отбрасывали тени на дом, сухие доски потрескивали, стреляли. Небо теперь стало темное, и звезды горели ярко. Серая кошка вышла из сарая и с мяуканьем побежала к костру, но, не добежав, вдруг повернула в сторону, прямо к кучке внутренностей, брошенных в грядки хлопчатника. Она принялась за еду, подбирая с земли длинные заячьи кишки.
Кэйси сидел у костра, бросал в огонь щепки, подсовывал длинные доски по мере того, как они обгорали с концов. Летучие мыши стремительно проносились взад и вперед в столбе света над костром. Кошка подкралась к огню и, облизываясь, села в сторонке, потом принялась умывать мордочку и усы.
Джоуд взял обеими руками проволоку, продернутую сквозь куски мяса, и подошел с ней к костру.
- Ну-ка, Мьюли, держи один конец, наматывай на колышек. Вот так. Теперь давай подтянем. Надо бы подождать, пока доски не прогорят, да мне уж невмоготу.- Он натянул проволоку, потом поднял с земли щепку и передвинул куски мяса так, чтобы они приходились над самым огнем. Огонь лизнул их, кусочки затвердели и покрылись глянцевитой корочкой. Джоуд сел у костра и стал поворачивать мясо щепкой, чтобы оно не припеклось к проволоке.- Сейчас закатим пир горой,- сказал он.- Мьюли всем богат - и крольчатиной, и солью, и водичкой. Жаль только, что у него в кармане горшочка маисовой каши не нашлось. Больше мне ничего не надо.
Мьюли, сидевший по другую сторону костра, сказал:
- Вы, наверное, думаете, что я тронулся, что так жить нельзя?
- Еще чего - тронулся!- сказал Джоуд.- Хорошо бы все такие тронутые были, как ты.
Мьюли продолжал:
- А ведь чудно! Как сказали мне - съезжай, так со мной будто сделалось что-то. Сначала решил: пойду и перебью всех, кто попадется под руку. Потом мои все уехали на Запад. Стал я бродить с места на место. Далеко не уходил. Все тут слонялся. Спал где придется. Сегодня хотел здесь заночевать. За этим и пришел сюда. Слоняюсь с места на место, а сам себе говорю: "Надо приглядывать за чужим добром, чтобы все было в порядке, когда люди вернутся".