Признаемся даже,чтоуходэтойжизнив
легенду кажется нам естественным иправильным, ведьне возникаетже у нас
никаких сомнений в том, что светило, ушедшее из нашего поля зрения и для нас
"закатившееся", продолжает существовать. Внутри мира, вкотором мы, автор и
читательэтих записок,живем,ИозефКнехтдостигнаивысшего и совершил
наивысшее: будучикак магистр Игры вождеми образцомдлялюдейдуховной
культурыидуховныхисканий,образцово распоряжалсяон, приумножая его,
доставшимсяему духовнымнаследием, первосвященникхрама,священного для
любого изнас. Но поприщамастера, места навершине нашейиерархии он не
только достиг, нетолько занимал его -- он его переступил, перерос, ушел от
него в такое измерение,о котором мы можем только почтительно догадываться;
и именно поэтому нам кажется вполне естественным и соответствующим его жизни
тотфакт,чтои егобиография переступила обычныеизмерения ивконце
перешла в легенду. Мы соглашаемся с чудесностью этого факта и радуемся чуду,
не пускаясь в его толкования. Но до тех пор, пока жизньКнехта исторична --
а она до вполне определенногодня исторична, -- мы хотимобращатьсяс ней
соответственноистарались поэтому передать всевточности так,как оно
предстало нам в ходе разысканий.
Из его детства, то есть из периода до его поступления в элитнуюшколу,
мы знаемтолько одно событие, но событие важное исимволическое,ибооно
знаменуетпервый великийзовдуха,кнемуобращенный, первыйактего
призвания; и характерно, что первый этот зов донессяне со стороны науки, а
состоронымузыки.Этимкусочкомбиографии,какпочтивсемиличными
воспоминаниями Кнехта, мы обязаны заметкам одного обучавшегося Игре ученика,
верногопочитателя,записавшегонемаловысказыванийирассказов своего
великого учителя.
Кнехтубыло тогдалет,видимо,двенадцать-тринадцать,он училсяв
латинскойшколе вгородке Берольфингенеу отроговЦабервальда, где, надо
полагать,иродился.Онужедолгоевремябылстипендиатомшколы,и
учительскийсовет,аособенноучительмузыки,ужедваждыилитрижды
рекомендовал его высшему ведомству для приема в элитную школу, но онничего
обэтомнезналинисэлитой, ниподавносмастерамиизвысшего
Педагогического ведомства никогда не встречался. И вот учитель музыки сказал
ему(Кнехт учился тогдаигрена скрипке и лютне), что скоро, наверно, для
проверки преподавания музыки в их школе в Берольфинген приедет мастер музыки
и что Иозефу надохорошенько поупражняться, чтобы не посрамить ни себя,ни
своего учителя. Новостьэтаглубоко взволновала мальчика, ибо он, конечно,
прекрасно знал,кто такой мастер музыки и что онне просто, как, например,
дважды в году появляющиеся школьные инспекторы, прибывает из какой-то высшей
сферыПедагогическоговедомства,апринадлежитк двенадцатиполубогам,
двенадцати высшим руководителямэтогопочтеннейшего учреждения иявляется
для всей странывысшей инстанцией вовсехмузыкальныхделах.
Сам мастер
музыки,magistermusicae,собственнойперсонойприедет,сталобыть, в
Берольфинген! На светебылотолько одно лицо, казавшеесямальчику Иозефу,
может быть, еще более легендарным и таинственным, -- мастер игры в бисер. Он
заранее проникся огромным и робким благоговением перед этим мастером музыки,
представляясебеегото царем,товолшебником, тооднимиз двенадцати
апостолов илиодним излегендарных великих художников классических времен,
каким-нибудьМихаэлемПреториусом,КлаудиоМонтеверди,ИоганномЯкобом
Фробергером (Преториус, Михаэль(1571--1621) -- композитор,сочинитель
церковной музыки,теоретикмузыки. Монтеверди, Клаудио (1567 --1643)--
итальянский композитор, музыкальныйдраматург, вомногом определивший пути
развитияоперного жанра.Фробергер, Иоганн Якоб (1616 -- 1667) -- немецкий
композитор,сочинительорганноймузыки.-Примперев.)илиИоганном
Себастьяном Бахом, -- и с одинаковоглубокимирадостьюистрахом ждал он
мига,когдапоявитсяэтосветило.Подумать только: одиниз полубогов и
архангелов,один из таинственных ивсемогущихправителейдуховногомира
появится воплоти здесь, в городке ив латинской школе, он, Кнехт,увидит
его; мастер, может быть, заговоритс ним, проэкзаменует его,побранитили
похвалит --это быловеликоесобытие, своегорода чудо, редкоенебесное
явление;к томуже вэтотгородив эту маленькуюлатинскую школу сам
magister musicaeприезжал, как уверялиучителя, впервые за многодесятков
лет.Мальчикна разныеладывоображалсебе предстоявшее; ему рисовались
прежде всегобольшое публичное празднество и прием, подобный тому, какой он
однажды виделпри вступлении в должность новогобургомистра, -- сдуховым
оркестром и флагами наулицах,может быть,дажес фейерверком,--иу
товарищей Кнехта были такиеже ожиданияи надежды. Его радостьомрачалась
только мыслью,чтосамон,можетбыть, окажется рядомсэтимвеликим
человекоми,чегодоброго,страшноопозоритсебяпередним,великим
знатоком, своеймузыкой и своимиответами.Нострах этотбыл нетолько
мучителен, онбыл исладостен,ивтайне,непризнаваясьв том и себе,
мальчик находил весь этотожидаемый праздник с флагами и фейерверком далеко
не такимпрекрасным, волнующим, важными всеже на диво радостным, как то
обстоятельство, что он, маленький Иозеф Кнехт, увидит этого человекасовсем
рядомс собой, что тот, можно сказать, приедет вБерольфинген немножечко и
из-за него, Кнехта, ведь приедет-то он инспектировать преподавание музыки, и
учитель музыки явно считал возможным, что он проэкзаменует и его, Иозефа.
Но,наверно, ах,скорее всего,до этого не дойдет,это ведь вряд ли
возможно, у мастера найдутся, конечно,дела поважнее, чемиграна скрипке
каких-тотаммалышей, увидеть ипрослушать онзахочет,конечно,только
старшихи самых успевающих учеников.