Ноуммерити
символически,путем сравнения,кактогда,когда онпользуется числоми
геометрическимифигурамииссылается на них как на подобия". Впрочем,не
толькоэтамысльНиколая Кузанского почти уже указывает нанашу Игру, не
толькоонаоднасоответствуетипринадлежитнаправлениюфантазии,
напоминающему ее, Игры, умственные ходы; у него можно найтии многодругих
подобныхмест.Радость,доставляемаяемуматематикой,егопристрастие
пояснятьбогословско-философскиепонятиянапримерефигуриаксиом
Евклидовой геометрии кажутсяочень близкимипсихологииИгры,идаже его
латынь -- слова которой иной раз просто выдуманы, хотя любой латинист поймет
их правильно, -- даже она напоминает порой вольную пластичность языка Игры.
Внеменьшей мере к предтечам Игрыпринадлежит,как явствует уже из
эпиграфа нашего сочинения, и Альбертус Секундус. Мы полагаем также,хотя не
можемподтвердитьэтоцитатами,чтоидеяИгры владелаитеми учеными
музыкантами XVI, XVII иXVIII веков, что клали восновусвоих музыкальных
композицийматематическиерассуждения.В древнихлитературахто идело
встречаются легенды омудрых имагическихиграх,которыебыли в ходуу
монахов,ученыхипри гостеприимныхкняжеских дворах,например,в виде
шахмат, где фигурыиполяимели, кромеобычных, еще и тайные значения. И
общеизвестны ведь рассказы, сказки и преданияранних периодов всех культур,
приписывающие музыке, помимочисто художественной силы, власть над душами и
народами, которая превращает ее, музыку, не то в тайного правителя,не то в
некий устав людейи их государств.От древнегоКитаядосказаний греков
сохраняетсвоюважность мысльобидеальной,небеснойжизнилюдейпод
владычеством музыки. С этим культом музыки("меняясьвечно,смертным шлет
приветмузыкисфер таинственная сила" --Новалис) игра в бисертеснейшим
образом связана.
Хотя идеюИгрымысчитаем вечнойипотомувсегда,задолго доее
осуществления,жившей вмире иосебезаявлявшей,ееосуществлениев
известнойнамформеимеетсвоюисторию,важнейшиеэтапыкотороймы
попытаемся кратко изложить.
Начало духовного движения, приведшего, в частности, к учреждению Ордена
икигревбисер,относитсякпериоду истории, именуемомусовремен
основополагающих исследований историка литературыПлинияЦигенхальсаи по
его почину "фельетоннойэпохой". Такие ярлыки красивы,ноопасны и всегда
подбивают на несправедливость к какому-то прошлому состоянию человечества; и
фельетонная эпоха отнюдь не была ни бездуховной, нидаже духовно бедной. Но
она, судяпоЦигенхальсу, не знала, что ейделать сосвоейдуховностью,
вернее, несумела отвести духовности подобающиеей место и роль всистеме
жизни и государства.
Такие ярлыки красивы,ноопасны и всегда
подбивают на несправедливость к какому-то прошлому состоянию человечества; и
фельетонная эпоха отнюдь не была ни бездуховной, нидаже духовно бедной. Но
она, судяпоЦигенхальсу, не знала, что ейделать сосвоейдуховностью,
вернее, несумела отвести духовности подобающиеей место и роль всистеме
жизни и государства. По правде сказать, эпоху эту мы знаем очень плохо, хотя
онаи есть та почва, на которой выросло почти все, что характерно для нашей
духовнойжизнисегодня.Этобыла,поЦигенхальсу,вособенноймере
"мещанская" и приверженная глубокомуиндивидуализму эпоха, и если мы, чтобы
передать ее атмосферу, приводим некоторыечерты по описанию Цигенхальса, то
одно по крайней мере мы знаем уверенно: что черты эти не выдуманы, не сильно
преувеличены илиискажены,ибобольшойученыйподтвердилихнесметным
множеством литературных идругих документов. Присоединяясь к этому ученому,
единственному пока, ктоудостоил фельетонную эпоху серьезного исследования,
мы не будем забывать, что нет ничего глупее и легче, чем смотреть свысока на
заблуждения или дурные обычаи далеких времен.
Вразвитии духовной жизни Европыбыло с конца средневековья, кажется,
две важные тенденции: освобождение мысли и веры от какого-либо авторитарного
влияния,то есть борьба разума, чувствующего свою суверенностьи зрелость,
против господства Римскойцеркви,и --с другойстороны--тайные,но
страстныепоискиузаконения этойегосвободы, поискинового авторитета,
вытекающегоиз негосамого иемуадекватного.Обобщая,можно, пожалуй,
сказать, что в целом эту частоудивительнопротиворечивую борьбу задве в
принципепротивоположныецелидухвыиграл.Оправдываетливыигрыш
бесчисленные жертвы, вполне ли достаточен нынешний порядок духовнойжизни и
достаточнолидолгобудет ондлиться,чтобывсестрадания, судороги и
ненормальностивсудьбахмножества"гениев",кончившихбезумиемили
самоубийством, показались осмысленной жертвой,спрашивать нам не дозволено.
История свершилась,а была ли она хороша,не лучше ли было бы обойтись без
нее, признаемлимы за ней "смысл" -- все это не имеет значения. Итак, эти
боиза "свободу" духа свершились и как раз в эту позднюю, фельетонную эпоху
привелик тому,чтодух действительно обрел неслыханную и невыносимую уже
длянегосамогосвободу,преодолевцерковнуюопекуполностью,а
государственнуючастично,новсеещененайдянастоящегозакона,
сформулированногоичтимогоимсамим,настоящегоновогоавторитетаи
законопорядка. Примерыунижения, продажности, добровольной капитуляции духа
в то время, приводимые нам Цигенхальсом, отчасти и впрямь поразительны.
ПризнаЈмся, мы не в состоянии дать однозначное определениеизделий, по
которыммы называем эту эпоху, то есть "фельетонов".Похоже, что они,как
особолюбимаячастьматериаловпериодическойпечати,производились
миллионами штук, составляли главную пищулюбознательных читателей, сообщали
или, вернее, "болтали" отысячах разных предметов,ипохоже, что наиболее
умныефельетонистычасто потешалисьнадсобственнымтрудом,вовсяком
случае,Цигенхальс признается, что ему попадалосьмножествотакихработ,
которыеон,посколькуиначе онибылибысовершенно непонятны,склонен
толковатькаксамовысмеиваниеих авторов.