- Вы уверены в этом? - спросил Штайнер.
Русский сделал небольшой поклон.
- К сожалению,нопочтиуверен.Уменя,какурусскогоимеется
нансеновский паспорт [паспорт, полученный многими эмигрантами при активном
содействииФритьофаНансена(1861-1930гг.),известногонорвежского
путешественника, океанолога и общественного деятеля; после первоймировой
войны он занимал пост верховного комиссара Лиги наций].
- Нансеновский паспорт, - повторил поляк с уважением. - Ну,тогдавы,
конечно, относитесь к аристократам среди людей без отечества.
- Я очень сожалею, что вы не находитесь в таком же положении, - вежливо
ответил русский.
- У вас было преимущество, - заметил Штайнер. - Вы были первыми. На вас
смотрели с большимсостраданием.Намтожесочувствуют,номало.Нас
жалеют, но мы для всех обуза, и наше присутствие нежелательно.
Русский пожал плечами. Затем он подал бутылку последнему, кто находился
в комнате и до сих пор сидел молча.
- Пожалуйста, выпейте и вы глоток.
-Спасибо,-сказалчеловек,делаяотрицательныйжест.-Яне
принадлежу к людям вашей категории.
Все посмотрели на него.
- У меня есть настоящий паспорт, родина, вид на жительство и разрешение
на работу.
Все замолкли.
- Извините за вопрос, - нерешительно спросилрусскийчерезнекоторое
время, - но почему же вы тогда здесь?
-Из-замоейпрофессии,-ответилчеловеквысокомерно.-Яне
какой-нибудь ветреный беженец без документов. Я всего лишь карманный вор и
шулер и пользуюсь всеми гражданскими правами.
В обед дали фасолевый суп без фасоли. Вечером то же пойло,котороена
сей раз называлось кофе;кнемудалипокускухлеба.Всемьчасов
загремела дверь. Увели русского, как он и предсказывал. Он распрощалсясо
всеми, словно со старыми знакомыми.
- Через четырнадцать дней я загляну вкафе"Шперлер",-сказалон,
обращаясь к Штайнеру. - Может быть, вы уже будете там, и я узнаю кое-какие
новости. До свидания.
В восемь часов полноправный гражданин и карточный шулер все-такирешил
присоединиться к обществу. Он вытащил пачку сигарет и пустил ее покругу.
Все закурили. Благодаря сумеркам и огонькам сигарет комната стала казаться
почти родной. Карманный вор объяснил, что его только взяли на проверку, не
натворил ли ончего-либозапоследниеполгода.Оннедумает,чтобы
что-нибудь всплыло. Затем он предложил сыграть и, будто волшебник, вытащил
из своей куртки колоду карт.
Стемнело, но электрический свет еще не зажигали. Шулер былготовик
этому. Таким же магическимдвижениемонвытащилизкармановсвечуи
спички. Свечу приклеили к выступу стены.Онаосветилакомнатутусклым,
мерцающим светом.
Поляк, Цыпленок и Штайнер придвинулись ближе.
- Мы, конечно, играем не на деньги? - спросил Цыпленок.
- Само собой. - Шулер улыбнулся.
- Ты не будешь играть с нами? - спросил Штайнер Керна.
- Я не умею.
- Должен научиться, мальчик. Что же ты будешь делать по вечерам?
- Только не сегодня. Может быть, завтра.
Штайнер обернулся. В слабом светесвечиегоморщиныказалисьболее
глубокими.
- Что-нибудь не так?
Керн покачал головой.
- Нет. Просто немного устал. Пойду лягу на нары.
Шулер уже тасовал карты. Он проделывал это очень элегантно. В его руках
карты, шурша, ложились одна на другую.
- Кто сдает? - спросил Цыпленок.
Человек с правами гражданства пустил колодупокругу.Поляквытащил
девятку, Цыпленок - даму. Штайнер и шулер - по тузу.
Шулер быстро взглянул на Штайнера.
- Спор!
Он потянул снова. Опять туз. Он улыбнулся ипередалколодуШтайнеру.
Тот небрежным движением перевернул нижнюю - туз треф.
- Какое совпадение! - засмеялся Цыпленок. Шулер не смеялся.
- Откуда вам известен этот трюк? Вы профессионал?
- Нет, любитель. Но я рад вдвойне, что заслужил похвалу профессионала.
- Дело не в этом. - Шулер посмотрел на него. - Деловтом,чтоэтот
трюк изобрел я.
- Ах, вот оно что! - Штайнер загасил сигарету. -Янаучилсяэтомув
Будапеште. В тюрьме, перед тем как меня выслали. Меня научил некто Качер.
- Качер? Ну, теперь я понимаю, - карманный вор облегченновздохнул,-
значит, он, Качер - мой ученик. Вы хорошо овладели этим делом.
- Да, - сказалШтайнер,-можнонаучитьсявсему,есливсевремя
находишься в пути.
Шулер передал ему колоду карт и внимательно посмотрел на огонек свечи.
- Свет плохой, но мы играем, конечно, только для развлечения, не правда
ли, господа? Честно...
Керн улегся на нары и закрыл глаза. На душеунегобылотоскливои
печально. После утреннего допроса он беспрерывно думал о своихродителях,
вспомнил о них после долгого перерыва. Перед ним снова всплыло лицоотца,
когда тот возвратился изполиции:одинизегоконкурентовсообщилв
гестапо, что отец высказывалсяпротивправительства.Своимдоносомон
надеялся уничтожить отца Керна как конкурента икупитьзабесценокего
фабрику, которая изготовляла гигиеническое мыло, духиитуалетнуюводу;
этот план удался, как и тысячи других в те времена. Отец Керна возвратился
после шестинедельного заключения совершенно больной. Он никогда об этом не
вспоминал, но продал лабораторию своим конкурентам засмехотворнонизкую
цену. Вскоре пришел приказ о высылке, а затемначалосьбегство,бегство
без конца. Из Дрездена - в Прагу, из Праги - в Брно,оттуданочьючерез
границу в Австрию, на следующий день - опять вЧехословакию:австрийская
полиция отправила их обратно; через несколько дней - тайком черезграницу
в Вену; мать со сломанной рукой, ночью,влесу,нуждающаясявпомощи;
шина, сделанная из веток; потом из Вены - в Венгрию,нескольконедельу
родственников матери, затем снова полиция, прощание сматерью:онабыла
венгерка, и ей разрешили остаться в Венгрии, - снова граница, сноваВена,
жалкая торговля мылом, туалетнойводой,подтяжкамиишнурками,вечный
страх, что тебя схватят или донесут на тебя.