Тугонатягивалты
свой лук, Ариндаль, и в битве метко метал копье свое, взор твой был как мгла
над морем, а щит сверкал, подобно молниям в грозу!
Армар, прославленныйвбитвах,явилсяснискатьлюбовьДауры.Она
противилась недолго, и друзьяпредрекалиимсчастье.Эрат,сынОдгала,
затаил вражду, ибо рукой Армара был сражен его брат.Онпришелвобличье
моряка.Наволнах,покачиваясь,красовалсяегочелнок,кудриего
серебрились, и суровое чело было спокойно.
- Прекраснейшая дева, -сказалон,-пленительнаядочьАрмина,у
ближних скал, на взморье, где на деревьях рдеют плоды, там Армар ждет Дауру;
я прислан перевезти его милую через бушующие волны.
Даура последовала за ним и стала звать Армара; только голос скал был ей
ответом.
- Армар, мой милый, мой любимый, зачемтыпугаешьменя?Откликнись,
откликнись, сын Арната! Тебя зовет Даура!
Вероломный Эрат, смеясь, скрылсянасуше.Девушка,возвысивголос,
стала звать отца и брата:
- Ариндаль! Армии! Неужели никто не спасет Дауру! Зов ее донессячерез
море. Ариндаль, мойсын,сбежалсхолма;онбылгрозенвохотничьих
доспехах, в руках держаллук,вколчанеубедрагремелистрелы,пять
иссера-черных догов скакали вокруг него. На берегу он увиделзлодеяЭрата,
схватил его и привязал к дубу, крепко стиснув емубедра.Стонысвязанного
огласили воздух.
Ариндаль пустился в море на своем челне, чтобы привезти Дауру.Нотут
явился гневный Армар, он спустилстрелустемно-серымопереньем;звеня,
взвилась она и впилась тебе в сердце, о Ариндаль,мойсын!Вместозлодея
Эрата погиб ты, твой челн пригнало к скалам. Ты упал на них и умер.
Несчастная Даура, у ног твоих текла кровь брата.
Волны разбили челн. Армар бросился спасти свою Дауру или умереть. Порыв
ветра налетел с холма, взмыл волны, и пловец навеки исчез под водой.
А я стоял один на утесе,окруженномморем,ислушалстоныдочери.
Громко, неумолчно звала она, но отец не мог ее спасти. Всю ночь я слышалее
вопли, а ветер выл, и о скалы хлестал дождь.ПередрассветомголосДауры
стал слабеть. Она утихла, как вечерний ветерок в траве, растущейпоутесу,
угасла под бременем скорбей, оставилаАрминаодного!Погибмойоплотв
битвах, исчезла моя гордость, лучшая среди дев.
Когда бушуют бури с гор и вздымает волнысеверныйветер,ясижуна
гулком берегу, не отводя очей от той страшной скалы. Месяц назакатепорой
озаряеттенимоихдетей,смутнымипризракамибродятонивпечальном
единении..."
Из глаз Лотты хлынули слезы, давая исход ее тоске,ипрерваличтение
Вертера. Он отшвырнул тетрадь, схватил ее руку и заплакал горькимислезами.
Лотта оперлась на другую руку и закрылаглазаносовымплатком.
Он отшвырнул тетрадь, схватил ее руку и заплакал горькимислезами.
Лотта оперлась на другую руку и закрылаглазаносовымплатком.Обабыли
глубокопотрясены.Страшнуюучастьгероевпеснопенияониощущаликак
собственное свое горе, ощущали его вместе, и слезы их лились согласно.Губы
и слезы Вертера жгли Лотте руку. Ейсталострашно,онахотелауйти,но
скорбь и жалость сковали ее, придавили свинцовой тяжестью. Она перевеладух
и сквозь рыданияпопросилаего,неземнымголосомпопросилаегочитать
дальше. Вертер весь дрожал, сердце егоразрывалось,онподняллистоки,
задыхаясь, стал читать:
- "Зачем же ты будишь меня, о веянье весны? Ты ластишься и говоришь: "Я
окроплю росой небес!" Но близок для меня час увяданья. Близка табуря,что
оборвет мои листья. А завтра он придет, придет тотстранник,которыйзнал
меня в моей красе. Повсюдубудетонискатьменявзглядоминенайдет
меня..."
Смысл этих слов всей своей силой обрушился нанесчастногоВертера.В
глубоком отчаянии бросился он к ногам Лотты, схватил ее руки, приложил ихк
своим глазам, ко лбу, и у нее вдушемелькнулосмутноепредчувствиеего
страшного решения. Сознание ее помутилось, она сжалаегоруки,прижалак
своей груди, в порыве сострадания склонилась над ним,иихпылающиещеки
соприкоснулись. Все вокруг перестало существовать. Он стиснул ее вобъятиях
и покрыл неистовыми поцелуями ее трепетные лепечущие губы.
- Вертер! - крикнула она сдавленным голосом, отворачиваясь отнего.-
Вертер! - и беспомощным движением попыталась отстранитьего.-Вертер!-
повторила она тоном благородной решимости.
Он не стал противиться, разжал объятия и, непомнясебя,упалкее
ногам. Она выпрямилась и в мучительном смятении,теряясьмеждулюбовьюи
гневом, выговорила:
- Это не повторится, вы больше не увидите меня, Вертер! - И, бросивна
страдальцавзгляд,исполненныйлюбви,выбежалавсоседнююкомнатуи
заперлась на ключ.
Вертер простирал ей вслед руки, но не посмелудержатьее.Сполчаса
лежал он на полу, склонясь головой на диван, пока какой-то шорохнепривел
его в чувство. Это горничная пришла накрывать на стол. Он принялся шагать по
комнате, а когда снова остался один, подошел кдверикабинетаитихонько
позвал:
- Лотта, Лотта! Одно словечко! На прощание! - Она молчала. Онждал,и
молил, и снова ждал; потом крикнул: - Прощай,Лотта!Прощайнавеки!-и
бросился прочь.
Он добрел до городскихворот.Сторожазналиегоипропустилибез
разговоров. Шел мокрыйснег,аонлишьоколоодиннадцатичасовснова
постучался у ворот. Когда он воротился домой, слуга его заметил,чтобарин
потерял шляпу. Однако не осмелился ничего сказать, раздевая его. Всяодежда
промокла насквозь. Впоследствии шляпу нашли на уступехолма,обращенномк
долине;непостижимоуму,какухитрилсяонвтемную,дождливуюночь
взобраться туда, не сорвавшись.