Еслибывпорывесчастливойоткровенности
согласиеихвосстановилось,еслибымеждунимиожилавзаимная
снисходительная любовь и растопила их сердца,другнаш,пожалуй,былбы
спасен...
К этому примешалось еще одно особое обстоятельство.Какмызнаемиз
писем Вертера, он никогда не скрывал, что стремится уйти изжизни.Альберт
постоянно спорил с ним, и между собой супруги тоже иногда толковали об этом.
Альберт был ярым противником такого конца и сраздражением,несвойственным
его натуре, утверждалнераз,чтоимеетвескиепричинысомневатьсяв
серьезности подобного намерения; он даже отпускал по этомуповодушуткии
внушил свое неверие Лотте.
Отчасти это успокаивалоее,когдаонапредставляласебегорестную
картину, но в то же время мешало ей поделиться с мужем мучившимиеесейчас
опасениями.
Когда Альберт возвратился, Лотта в смущении поспешила ему навстречу, он
был мрачен, дело его не удалось, потому что сосед оказалсянесговорчивыми
мелочным человеком. Плохая дорога только усугубила его досаду.
Он спросил, все ли благополучно, и она поторопилась сообщить, что вчера
вечером приходил Вертер. Он спросил, нет ли писем, и услышалвответ,что
письмо и несколько пакетов лежат у него в комнате. Он пошелтуда,иЛотта
осталась одна. Встреча с мужем,которогооналюбилаипочитала,внесла
перемену веечувства.Ейсталоспокойнеенадушепримыслиоего
благородстве, его любви и доброте, ее потянуло к нему, она взяла свою работу
и, как бывало, пошла за ним в кабинет. Он был занятделом,распечатывали
просматривал пакеты.Содержаниенекоторыхизнихбыло,видимо,неиз
приятных. Она о чем-то спросила его, он ответил кратко, подошел к конторке и
стал писать.
Так они пробыли другподледругаоколочаса,инадушеуЛотты
становилось все тяжелее. Она чувствовала, что,будьондажевнаилучшем
расположении духа, ей не под силу открыть ему то, что ееугнетает;нанее
напала тоска, темболеемучительная,чтоонапыталасьовладетьсобой,
сдержать слезы.
Появление слуги Вертера до крайности взволновало ее. Он вручил Альберту
записку, и тот спокойно повернулся к жене со словами:
- Дай, пожалуйста, пистолеты. Пожелай ему счастливого пути,-добавил
он, обращаясь к слуге.
Ее точно громом поразило, онаподняласьшатаясь,головаунеешла
кругом, с трудом добрела она до стены,дрожащимирукамиснялапистолеты,
смахнула с них пыль, но помедлила отдать их и промешкала бы еще долго,если
бы вопросительный взгляд Альберта не поторопил ее. Не в силахвымолвитьни
слова, она протянула слуге роковое оружие, а когда тотушел,собраласвою
работу и в несказанной тревогепоспешилаксебевспальню.Воображение
пророчило ей всякие ужасы.
Не в силахвымолвитьни
слова, она протянула слуге роковое оружие, а когда тотушел,собраласвою
работу и в несказанной тревогепоспешилаксебевспальню.Воображение
пророчило ей всякие ужасы. Минутами она готова была броситься к ногам мужа и
открыть ему то, что произошло, свою вину, свои страхи.Итутжепонимала
бесполезность такого шага; меньше всегомоглаонарассчитывать,чтомуж
послушается ее и пойдет к Вертеру. Перед обедом явилась добраяприятельница
с намерением о чем-то спросить и сейчас же уйти, однако осталасьиоживила
беседу за столом; поневоле надо было сделатьнадсобойусилие,говорить,
рассказывать и хоть немного забыться.
Слуга принес Вертеру пистолеты,итотвзялихсвосторгом,когда
услышал, что их дала сама Лотта. Он велел принести винаихлеба,отправил
слугу обедать и принялся за письмо.
"Они были в твоих руках, ты стирала с них пыль, я осыпаю ихпоцелуями,
- ведь ты прикасалась к ним. И ты, небесный ангел, покровительствуешьмоему
решению! Ты, Лотта, протягиваешь мне оружие, из твоих рукхотеляпринять
смерть и вот теперь принимаю ее. Я подробно расспросилслугу.Тыдрожала,
отдавая пистолеты, и не сказала мне "прости"! Горемне,горе,несказала
"прости"! Неужто твое сердце закрылось для меня из-затогомгновения,что
навеки связало нас с тобой? Пройдут тысячелетия, Лотта,нонесотрутего
следа! Я знаю, чувствую - не можешь ты ненавидетьтого,ктотакстрастно
тебя любит".
После обеда он приказал слуге запаковать все окончательно, порвал много
бумаг и вышел из дому, чтобы уплатить мелкие долги.Потомвернулся,снова
вышел и, невзирая на дождь, отправился за город в графский парк, побродил по
окрестностям, вернулся под вечер и сел писать.
"Вильгельм, я в последний раз видел поле, лесинебо.Прощайиты!
Дорогая матушка, простите меня! Будь ей утешением, Вильгельм! Благослови вас
господь! Дела мои в порядке. Прощайте! До нового, радостного свидания!"
"Я плохо отблагодарил тебя, Альберт, но ты простишь мне. Я нарушилмир
твоей семьи, я посеял недоверие между вами. Теперьяположуэтомуконец.
Прощай! О, пусть смерть моя принесетвамсчастье!Альберт,Альберт,дай
счастье этому ангелу! И да пребудет благодать господня над тобой".
Весь вечеронразбиралбумаги,многоепорвалибросилвкамин,
запечаталнесколькопакетовинадписалнанихадресВильгельма.Они
содержали небольшие заметки, отрывочные мысли, кое-что из этого явидел;в
десять часов он велел подбросить дров в камин и принести бутылку вина, после
чего отослал спать своего слугу, каморка которого, как и хозяйскиекомнаты,
выходила на задний двор. Слуга лег, не раздеваясь,чтобыпоспетьвовремя:
барин сказал ему, что почтовых лошадей подадут к шести часам.
"После одиннадцати.
Все тихо вокруг меня, и душа моя покойна.