Гете говорил (в частности, в письме от
3 декабря 1812 г., обращенном к другуЦельтерупослучаюпостигшегоего
большогогоря-самоубийствасына),чтосовременностьсее"нешуточным
безумием" и "нестерпимым внешним гнетом"можетвсегдаиналюбомэтапе
исторического бытия пробудить в юном, незащищенном сердце "волюксмерти".
"Я мог бы написать нового "Вертера", от которого у людей волосы станут дыбом
пуще, чем при чтении первого". Гете, мужественно приявший мир совсемиего
невзгодами и радостями, всегда помнил, каких усилий емустоилопреодоление
"неприятия мира" как в "эпоху Вертера", так - увы! - и позднее.
И отсюда - совсем особое отношение создателя "Вертера" к своему раннему
творению. Из прочих своих сочинений Гете нередко читал по просьбедрузейи
почитателей отдельные отрывки, но никогда не из "Вертера"; да исамтолько
дважды перечитывал его. Первый раз-ввосьмидесятыхгодахпозапрошлого
века, когда он, говоря его словами, "повторно вернул "Вертера" в материнское
чрево для вторичного его рождения" (так в письме к Кнебелю от 21 ноября 1882
г.). Только в 1886 годуокончательныйтекстроманабылразинавсегда
установлен. К тому же времени относятся и знаменательныесловаписателяк
его подруге, госпоже Шарлотте фон Штейн: "Я исправляю Вертера и нахожу,что
автор сделал глупость, не застрелившись по окончании этой вещи".
Вторично (и в последний раз)поэтсоприкоснулсясосвоимюношеским
романом в 1823 году, в горестный год заката его последнейлюбвиисветлых
надежд увенчать его страстное влечение законным браком.
И надо же было, чтобы как раз теперь,летом1823года,изЛейпцига
подоспелопредложениекнигоиздательстваВейланда,пятьдесятлетназад
осуществившего первоиздание знаменитого романа! Наследники старикаВейланда
просили господина тайного советника украсить эту книгуновымпредисловием.
Гете дал на тосвоесогласие.Нопредисловиенебылонаписано:рана,
нанесеннаятяжелойутратой,ещенезарубцевалась.Авторпредпослал
юбилейному изданию стихотворение, обращенное к Вертеру не как к вымышленному
герою, а как к своему alter ego, в котором имеются такие строки:
Тебе уйти, мне - жить на долю пало,
Покинув мир, ты потерял так мало.
Нет, Гете недаром остерегался всю свою жизнь перечитывать "Вертера". По
его утверждению, высказанному все в той же беседе с Эккерманом,накоторую
мы уже ссылались, этот роман "сплошь усеянзажигательнымибомбами".Читая
его, "становится как-то не по себе и невольнопробуждаетсястрах,чтоты
вновь подпадешь под власть патологической силы, некогда его породившей".
Трагической почвой, вскормившей "Страдания юного Вертера", былВецлар,
резиденция имперского суда, куда Гете прибыл вмае1772годапожеланию
отца,мечтавшегооблестящейюридическойкарьересына.
Трагической почвой, вскормившей "Страдания юного Вертера", былВецлар,
резиденция имперского суда, куда Гете прибыл вмае1772годапожеланию
отца,мечтавшегооблестящейюридическойкарьересына.Записавшись
адвокатом-практиком при имперском суде, Гете не заглядывал в здание судебной
палаты. Тем усерднее он посещал дом амтмана (то естьуправляющегообширной
экономией Тевтонского ордена), куда его влекло пылкоечувствокШарлотте,
старшей дочери хозяина, невесте секретаря ганноверскогопосольстваИоганна
Кристиана Кесгнера, с которым Гете поддерживал доброприятельскиеотношения.
11 сентября того же 1772 года Гете, внезапно инискемнепростившись,
покидает Вецлар, приняврешениевырватьсяиздвусмысленнойситуации,в
которой он очутился. Искренний друг Кесгнера, он увлекся его невестой, ита
не осталась к нему равнодушной. Это знает каждый из трех, - отчетливее всех,
пожалуй, трезвый и умный Кестнер, уже готовыйвернутьШарлоттеданноеею
слово. Но Гете, хотя ивлюбленный,хотяибезумствующий,уклоняетсяот
великодушной жертвы друга, которая и от него, Гете, потребовала быответной
жертвы-отказа от абсолютнойсвободы,безкоторойон,бурныйгений,не
представлял себе своей толькочтоначинавшейразвертыватьсялитературной
деятельности - своей борьбы с убогой немецкой действительностью.Снеюне
мирился какой бы то ни было покой, какая бы то ни былоустроенностьжизни.
Горечь разлуки с прелестной девушкой, страдания юного Гете были неподдельны.
И не подлежит сомнению, что мысль осамоубийствепороюказаласьмолодому
поэту единственным выходом из трагического сплетенияразнородныхчувстви
тяжких сомнений. Так или иначе, ноГетеразрубилэтоттугозатянувшийся
узел. "Он ушел, Кестнер! Когда вы получите эти строки, такзнайте,чтоон
ушел... - так писал Гете в ночь перед его бегством из Вецлара.-Теперья
один и вправе плакать. Оставляю вас счастливыми,нонеперестанужитьв
ваших сердцах".
Не знаю, не содержится ли в последней строчке записки намек на то,что
он "литературно отчитается" перед друзьями в своих вецларских переживаниях.
"Вертер", - говорил Гете в старости, - это тоже такое создание, которое
я, подобно пеликану, вскормил кровьюсобственногосердца".Всеэтотак,
конечно, но ещенедаетоснованийвидетьвВертеревсеголишьглаву
автобиографии, произвольноснабженнуютрагическойразвязкой-самоубийством
вымышленного героя. Нет, Гете ни в малой мере не Вертер, сколько бы автор ни
наделял героя своими душевно-духовными качествами, в том числе и собственным
лирическим даром. Иные письма Вертера (не говоря уже озамечательных"его"
переводах из Оссиана) даже метрически сходствуют свдохновенными"большими
гимнами" Гете. Не стирает разности между писателем и героем романа и то, что
"Страдания юного Вертера"такгустонасыщеныэпизодамиинастроениями,
взятыми из самой жизни,каконасложиласьвпериодпребыванияГетев
Вецларе;попаливтекстроманаиподлинныеписьмапоэта,почтине
измененные.