Ты меня, конечно, поймешь!
Мы несколько раз просто прошлись по зале, чтобы отдышаться. Потом Лотта
села, и апельсины, с трудом добытые мною, превосходно освежилинас,только
каждый ломтик, который она из вежливости уделяла беззастенчивой соседке, был
мне словно острый нож в сердце.
Третий англез танцевали мы во второй паре. Когда мы проходиливтанце
по ряду к я с неизъяснимым упоением держал ееруку,смотрелвееглаза,
откровенно выражавшие искреннейшее, чистейшее удовольствие, мы поравнялись с
женщиной, которая раньше ещепривлекламоевниманиеприятнымвыражением
немолодого лица. Она с улыбкойпогляделанаЛотту,погрозилапальцеми
дважды многозначительно произнесла вдогонку имя Альберта.
"Разрешите узнать, кто такой Альберт?" - спросил яЛотту.Толькоона
собралась ответить, как нам пришлось разлучиться,чтобыпроделатьдлинную
восьмую фигуру, а когда мы снова встретились в танце,мнепоказалось,что
лицо у нее стало задумчивым.
"Зачем таитьсяпередвами?-сказалаона,подаваямнерукудля
променада. - Альберт - хороший человек, с которым я почтичтопомолвлена".
Это известие не было для меня ново (ведь барышни рассказали мне обэтомпо
дороге), но теперь оно прозвучало дляменясовсемпо-новому,потомучто
теперь я связывал его с ней, а она за короткий мигсталамнетакдорога.
Словом, я смутился, растерялся и перепуталпары,такчтовсесмешалось,
только благодаря находчивости Лотты, еестараниямиусилиямпорядокбыл
восстановлен.
Танец еще не кончился, когда молнии, которые давно уже поблескивалина
горизонте и которые я упорно называл зарницами, засверкали сильнее,игром
стал заглушать музыку. Три дамывыбежалиизцепитанцующих,икавалеры
последовали за ними; все смешалось,музыкасмолкла.Когданесчастьеили
неожиданноепотрясениенастигаютнаспосредиудовольствия,вполне
естественно, что они действуют сильнее, отчасти уже по контрасту, но главным
образом потому, что чувства наши тут особенно обострены и,значит,мытем
легче поддаемся впечатлениям. Только этой причине могу яприписатьнелепые
выходки многих женщин. Самая благоразумная уселась в угол спинойкокнуи
заткнула уши; другая стала перед ней наколениизарыласьголовойвее
платье, третья втиснулась между ними и, заливаясь слезами, прижимала ксебе
своих сестриц. Одни рвались домой; другие совсем не помнили себя, унихне
хваталосамообладанияобуздатьдерзостьнашихюныхшалунов,усердно
старавшихсяперехватитьсгубпрекрасныхстрадалицжалобныемольбы,
обращенные к небесам.
Некоторые мужчины отправились вниз выкурить без помехи трубочку, прочие
же гости воспользовались счастливой мыслью хозяйки перейтивкомнату,где
имелись ставни и занавеси. Не успели мы собраться там, какЛоттапринялась
расставлять стулья в круг и, усадив все общество, предложила затеять игру.
Не успели мы собраться там, какЛоттапринялась
расставлять стулья в круг и, усадив все общество, предложила затеять игру.
Явидел,какмногиеужеоблизывалисьипотягивались,предвкушая
пикантный фант. "Мы будем играть в счет, - объявилаЛотта.-Внимание!Я
пойду по кругу справа налево, и вы считайте за мной; каждый долженназывать
то число, которое придется на него,итакдотысячи,толькоживо,без
задержки, актозапнетсяилиошибется-получитпощечину".Зрелищебыло
превеселое. Она пошла по кругу с поднятой рукой. Первый сказал "раз",сосед
его - "два", следующий - "три" и так далее. Потом она зашагала быстрее,все
быстрее; один ошибся, бац! - пощечина, от смехаспуталсядругой,опять-
бац! - а она шла все быстрее. Я сам получил две оплеухи и с тайнойрадостью
отметил, что они были явноувесистеетех,чтодоставалисьдругим.Игра
закончилась всеобщим смехом и гамом, не дойдя до тысячи.
Парочки уединились; гроза прошла, и я последовал за Лоттой взалу.На
ходу она заметила: "Пощечины заставили их забыть и погоду, и все насвете!"
Я не нашелся, что ответить. "Я перваяструсила,-продолжалаона,-но
старалась бодриться, чтобы придать храбрости другим, и сама расхрабрилась".
Мы подошли к окну. Где-то в стороне ещегромыхало,благодатныйдождь
струилсяназемлю,итеплыйвоздух,насыщенныйживительнымароматом,
поднимался к нам. Она стояла,облокотясьнаподоконникивглядываясьв
окрестности; потом посмотрела на небо, наменя;яувидел,чтоглазаее
подернулись слезами; она положила руку на мою ипроизнесла:"Клопшток!"Я
сразу же вспомнил великолепную оду, пришедшую ей на ум, и погрузился в поток
ощущений, которые она пробудила своим возгласом. Я не выдержал, ясклонился
и с блаженными слезами поцеловал ее руку. А потом снова взглянул ей в глаза.
Великий! Дай бог тебе увидеть благоговейный восторг вэтихглазах,амне
никогда не слышать твоего имени из кощунственных уст!
19 июня
Не помню, на чем я остановилсявпрошлыйраз.Однопомню,чтодо
постели я добрался в два часа ночи и что если бы я мог болтать с тобой, а не
писать, то продержал бы тебя, должно быть, до самого утра.
Я не рассказал еще, что произошло на обратном пути с бала, а сегодняу
меня опять мало времени.
Что это был за великолепный восход солнца!Вокругокропленныйдождем
лес и освеженные поля! Наши спутницы задремали. Она спросила, не хочетсяли
мне последовать их примеру, я могунестеснятьсяееприсутствием."Пока
передо мной сияют эти глаза, - сказал я, смело глядя на нее, -мнесонне
грозит". Оба мы бодрствовали до самых ее ворот,когдаслужанкапотихоньку
отворила ей и на ее расспросы ответила,чтовсеблагополучно,аотеци
малыши еще спят. На этом я расстался с ней, попросив разрешения навестить ее
в тот же день.