Она разрешила, и я приехал, истехпорсолнце,месяци
звезды могут преспокойно совершать свой путь, я не знаю, где ночь, где день,
я не вижу ничего кругом.
21 июня
Я переживаю такие счастливые дни, какие господь приберегаетдлясвоих
святых угодников, и что бы со мной ни случилось, я не посмею сказать, что не
познал радостей, чистейших радостей жизни.
Ты представляешь себе мой Вальхейм: там япрочнообосновался,оттуда
мне полчаса пути до Лотты, а подле нее я становлюсь сам собой иощущаювсе
счастье, доступное человеку.
Думал ли я, избирая Вальхейм целью своих прогулок,чтоонрасположен
так близко кнебесам!Какчастововремядальнихстранствийвиделя
охотничий дом, средоточие всех моих желаний, то с холма, тосравнинынад
рекой!
Милый Вильгельм, я не раз задумывался над тем, каксильнавчеловеке
жажда бродяжничать, делать новые открытия, как его манят просторы; но наряду
с этим в нас живет внутренняя тягакдобровольномуограничению,ктому,
чтобы катиться по привычной колее, не оглядываясь по сторонам.
Поразительно, право! Когдаяприехалсюдаиспригоркаоглядывал
долину, - до чего же все вокруг притягивало меня. Вон тот лесок:хорошобы
нырнуть в его тень! И вершина вон той горы: хорошо быоттудаобозретьвсю
окрестность! И примыкающие друг к другу холмы и укромные долины:хорошобы
углубиться в них! Ябежалтудаивозвращался,ненайдятого,начто
надеялся. Будущее - та же даль! Необъятная туманность простерта переднашей
душой; ощущения наши теряются в ней, как и взгляды, и ах! как жемыжаждем
отдать себя целиком, проникнуться блаженством единого, великого, прекрасного
чувства. Но, увы, когда мы достигаем цели, когда "там" становится "тут", все
оказывается прежним, и мы снова сознаем свое убожество, свою ограниченность,
и душа наша томится по ускользнувшей усладе.
Так неугомоннейший бродяга под конец стремится назад, вотчизну,ив
своей лачуге, на груди жены, в кругудетей,взаботахобихпропитании
находит блаженство, которого тщетно искал по всему свету.
Когда я утром, на заре, отправляюсь в Вальхейм итам,вогородепри
харчевне, сам рву для себя сахарный горошек,сажусь,чищуегоипопутно
читаю Гомера; когда я выбираю на кухоньке горшок, кладу в него масла, накрыв
крышкой, ставлю стручки на огонь иподсаживаюсь,чтобывремяотвремени
помешивать их, тогда я очень живо воображаю,какдерзкиеженихиПенелопы
убивали, свежевали и жарили быков и свиней. Ничто не вызывает во мнетакого
тайного и непритворного восхищения, какэтотпатриархальныйбыт,именя
радует, когда я могу без натяжки переноситьегочертывмоесобственное
повседневное существование.
Как отрадно мне всем сердцем ощущать бесхитростную, безмятежную радость
человека, который кладет себе на стол взращенный своими руками кочан капусты
и в одно мгновенье переживает вновь все хорошее, что связано с ним, -ясное
утро, когда сам сажал его, и теплые вечера, когда его поливалирадовался,
глядя, как он растет.
29 июня
Позавчера сюда из города приезжал лекарь и застал менянаполусреди
ребятишек Лотты; одни карабкались по мне, другиеменятормошили,аяих
щекотал, и мы дружно кричали во весь голос. Доктор, ученый паяц, которыйво
времяразговоранепрерывнотеребитскладкисвоихманжетибезконца
поправляет своежабо,счелтакоеповедениенедостойнымрассудительного
человека; это было у него на носу написано. Однакоянималонесмутился,
слушалегомудрейшиеразглагольствования,асамнановостроилдетям
карточные домики, которые они успели разрушить.Послеэтогоонходилпо
городу и возмущался:детиамтманаитак,мол,невоспитанны,аВертер
окончательно разбаловал их.
Да, милый Вильгельм, дети ближе всего моей душе. Наблюдая их, находяв
малышезачаткивсехдобродетелей,всехсил,какиесовременемтак
понадобятся ему; видя в упрямстве будущую стойкость и твердость характера, в
шаловливости - веселый нрав и способностьлегкоскользитьнаджитейскими
грозами, - и все это в такой целостности и чистоте! - я неустаюповторять
золотые слова Учителя: "Если не обратитесь и не будете как дети!"
-И вот, друг мой, хотя они равнынам,хотяонидолжныслужитьнам
примером, мы обращаемся с ними, как с низшими. У них недолжнобытьсвоей
воли! Но ведь у нас-то есть своя воля! Откуда же такаяпривилегия?Оттого,
что мы старше и разумнее! Боже правый, ты с небес видишь лишь толькостарых
детей да малых детей; а сын твой давно уже возвестил, от которых из них тебе
больше радости. Они же веруют в него и не слушают его (это тоже не ново),и
детей воспитываютпосвоемуобразцу,и...прощай,Вильгельм!Довольно
пустословить на эту тему.
1 июля
Чем может быть Лотта для больного - это я чувствую на своем собственном
злосчастномсердце,аемухужеприходится,нежелилюбомустрадальцу,
изнывающему на одре болезни. Она пробудет несколько дней вгородеуодной
почтенной женщины, которая, помнениюврачей,безнадежнаивпоследние
минуты хочет видеть подле себя Лотту. На прошлой неделе мы ездилисЛоттой
навестить пастора в Ш., местечке, лежащем в стороне, в горах. Туда час пути,
и добрались мы около четырех часов. Лоттавзялассобоймладшуюсестру.
Когда мывошливодворпастората,осененныйдвумявысокимиореховыми
деревьями, славный старик сидел на скамейке у входа и, едвазавидевЛотту,
явно оживился, позабыл свою суковатую палку и поднялся навстречу гостье. Она
подбежала к нему, усадила его на место, селасамарядом,передаланизкий
поклон от отца, приласкала противного, чумазогоменьшогосынишкупастора,
усладу егостарости.Посмотрелбыты,каконазанималастарика,как
старалась говорить погромче, потому что он туг на ухо,какрассказывалао
молодых и крепких людях,умершихневзначай,иопользеКарлсбада,как
одобряла его решение побывать там будущим летом, как уверяла, что он навид
много здоровее, много бодрее, чем в последний раз, когда она виделаего.