– Тогда в понедельник. Ужин в «Рэффлз».
Она чуть улыбнулась и положила голову ему на плечо. Все‑таки пришлось опять лгать. Никуда она не собиралась с Эдвардом. Тот слишком хорошо знал ее, чтобы рассчитывать на уик‑энд вроде того, какой она обрисовала Уиту. Кизия отправится в Сохо. Сегодня вечером она это заслужила… Да и что значит мелкая ложь Уитни? Все это ради благого дела. Ее умственного и психического здоровья.
– «Рэффлз» в понедельник – звучит симпатично.
К тому времени ей потребуется новый материал для колонки. А до этого она кое‑что наскребет, позвонив приятельницам. Отличным источником была Марина. Да и сама она станет прекрасным материалом. Ее интерес к Хэлперну Медли не остался не замеченным Кизией. Да и Хэлперн, похоже, не остался равнодушным. Кизия знала, почему ее приятельница вдруг так заинтересовалась Хэлперном, и не винила ее. Остаться у разбитого корыта – невесело, а Хэлперн – самое симпатичное лекарство от мучившей ее болезни.
– Я позвоню тебе завтра или послезавтра, Кизия. Может, пообедаем где‑нибудь?
– Обязательно. Может быть, глоток бренди или кофе? Яичницу?
Меньше всего ей хотелось, чтобы он поднимался к ней, но она ощущала себя должницей. Если ему не нужен секс, она приготовит яичницу.
– Честно, дорогая, – не могу. Я и так ничего не буду соображать завтра с утра. Лучше все‑таки немного вздремнуть. Да и тебе надо поспать.
Такси остановилось у ее двери, Уит поцеловал Кизию в уголок рта, едва коснувшись его губами.
– Спокойной ночи, Уит. Чудесный был вечер. Фраза настолько избитая, что дальше некуда. Он ответил такой же:
– Все вечера с тобой чудесны, Кизия. – Он проводил ее до двери и в ожидании, когда привратник отопрет, сказал: – Просмотри завтра газеты, Кизия. Уверен, там о нас напишут не одну строчку. Даже Мартин Хэллам, несомненно, найдет что сказать об этом туалете.
Его глаза с восхищением скользнули по ее фигуре, и он тихонько поцеловал ее в лоб. Привратник у двери терпеливо ждал. Забавно – годами они не уставали притворяться. Легкий поцелуй здесь, легкий поцелуй там, объятие, прикосновение… Давным‑давно она заявила ему, что девственна, и он охотно поверил в ее ложь.
Уит медленно пошел к машине, и она, помахав ему на прощание, полусонная, поднялась к себе. Расстегнув по дороге молнию, она сняла платье и положила на кушетку, здесь ему предстоит лежать до понедельника. Ко дню, когда решится то, что ее действительно интересует. Что за безумный способ зарабатывать деньги! Жизнь проходит в фиглярстве, в игре… ежедневном маскараде, шпионстве за своими друзьями. Это был первый сезон, когда Кизия начала терзаться этим с самого начала. Обычно совесть просыпалась через несколько месяцев. Слишком быстро она задергалась в этом году.
Кизия выкурила последнюю сигарету, потушила свет… Казалось, прошло всего несколько минут, как зазвонил будильник. На часах было восемь утра.
Глава 4
Кизия три часа проработала над новой статьей: составила план, отметила то, что она уже знала о своих будущих «героинях», набросала черновики писем к людям, которые могли дать о них дополнительные сведения. Выходил отличный образец творчества К..‑С. Миллер, и она была довольна. После этого Кизия проглядела почту. Обычный поток приглашений, два письма от поклонников ее журналистского таланта (а это редакция переправила через агента) и записка от Эдварда, где он напоминал, что нужно встретиться и обсудить, как уменьшить сумму налогов. Ничего интересного, и она опять почувствовала беспокойство. Зрел замысел еще одной статьи. Тема – «Дурное обращение с детьми в семьях среднего класса». Это будет жесткий, сенсационный материал, если только Симпсону удастся его пристроить. Интересно, Марши, дающие приемы для тысяч гостей, хоть когда‑нибудь задумывались о таких вещах?.
Интересно, Марши, дающие приемы для тысяч гостей, хоть когда‑нибудь задумывались о таких вещах?.. Дурное обращение с детьми. Трущобы. Смертная казнь в Калифорнии. Все это отнюдь не те проблемы, чтобы модные дамы пытались их решить, но получалось как раз так: устраивались благотворительные мероприятия, «сказочные» балы, «дивные маленькие вернисажи» – что‑нибудь «абсолютно высшего класса», организованное комитетом из очаровательных леди… Марина с нетерпением дожидалась бы распродажи у Бенделя или снижения цен у Орбаха, а Тиффани объявила бы проблему «божественной»…
Да что же с ней самой‑то творится, черт возьми? Какое ей дело до того, что Марина пытается выдать свои платья‑копии за оригиналы? Или до того, что Тиффани успевает напиться задолго до полудня? Ей‑то что?! И тем не менее все это не давало Кизии покоя. Господи, до чего же все противно! Может быть, хороший секс успокоит нервы? В половине первого она уже была в студии у Марка.
– Эй, леди, что случилось?
– Ничего. А почему ты спрашиваешь? – Она стояла и смотрела, как он работает гуашью. Рисунок ей нравился. Она хотела бы купить его, но нельзя, как нельзя было и принять в подарок. Она знала, что ему нужны деньги, а между ними денежных дел быть не должно.
– Ты так хлопнула дверью, будто за тобой кто‑то гонится.
У нее снова были ключи от его жилища.
– Нет, я просто раздражена, вот и все. Дурацкая светская жизнь. – В глазах ее сквозь раздражение проступила улыбка, и она опустилась в кресло. – Я так скучала по. тебе прошлой ночью. Иногда мне хочется, чтобы ты не отпускал меня от себя.
– А что, у меня есть такая возможность? – удивленно спросил Марк.
Она засмеялась и скинула туфли.
– Нет.
– Я так и думал. – Похоже, он не особенно огорчился, и Кизии понемногу стало легче.
– Мне нравится этот рисунок гуашью. – Марк, отступив, рассматривал утренние труды, а Кизия заглядывала через его плечо.
– Да. Возможно, кое‑что из этого выйдет. – Стараясь скрыть удовольствие, он принялся поглощать шоколадное печенье из коробки. Внезапно повернулся и обнял ее. – А чем ты занималась со вчерашнего дня?
– Сейчас скажу. Прочитала восемь книг, пробежала милю, побывала на балу, выставила свою кандидатуру на пост президента. Обычные дела.
– Но ведь во всей этой чуши есть и кусочек правды, точно? – Она пожала плечами, и, улыбнувшись друг другу, они поцеловались. Ему было не особенно интересно, чем она занималась, когда уходила от него. У него была своя жизнь, работа, вот этот чердак, друзья… У нее тоже своя жизнь. – Лично я думаю, что ты боролась за президентский пост.
– От тебя ничего невозможно утаить, Маркус.
– Ничего. – Он осторожно расстегивал ее рубашку. – Никаких тайн… Вот она, тайна, которую мне хотелось раскрыть. – Он с нежностью обнажил одну грудь и наклонился поцеловать ее, а она, просунув руки ему под рубашку, соединила их за спиной. – Я скучал по тебе, Кизия.
– И вполовину не так, как я по тебе. – Вдруг перед ее глазами, как вспышка, пронеслись сцены вчерашнего вечера… Танцующий барон… Она отодвинулась от Марка и с улыбкой принялась его рассматривать. – Ты самый красивый мужчина во всем мире, Марк Були.
– И твой раб.
Она засмеялась, ибо Марк не был ничьим рабом, и оба прекрасно это знали. Потом она вырвалась и, босая, забежала за мольберт, схватив по дороге коробку с шоколадным печеньем.
– Эй!
– Вот сейчас все и выяснится! Что ты любишь больше? Меня или шоколадное печенье?
– Да ты в своем уме? – Он бросился вслед за ней.