- Я люблю вас.
Я не говорил этого раньше.
- И вы будете звать меня Кэтрин?
- Кэтрин.
Мы прошли еще немного и опять остановились под деревом.
- Скажите: ночью я вернулся к Кэтрин.
- Ночью я вернулся к Кэтрин.
- Милый, вы ведь вернулись, правда?
- Да.
- Я так вас люблю, и это было так ужасно. Вы больше не уедете?
- Нет. Я всегда буду возвращаться.
- Я вас так люблю. Положите опять сюда руку.
- Она все время здесь.
Я повернул ее к себе, так что мне видно былоее лицо, когда яцеловал
ее, ияувидел,чтоееглаза закрыты.Я поцеловал ее закрытые глаза. Я
решил, чтоона, должнобыть,слегка помешанная. Но не всели равно? Я не
думал отом, чемэтоможет кончиться. Этобылолучше, чем каждыйвечер
ходить в офицерскийпубличный дом, где девицы виснут у вас на шее ив знак
своего расположения, впромежуткахмеждупутешествиями наверхсдругими
офицерами, надевают ваше кепизадомнаперед. Я знал,что не люблюКэтрин
Баркли, и несобирался ее любить. Это была игра, как бридж,тольковместо
карт были слова. Как в бридже, нужнобыло делать вид, что играешь на деньги
или еще на что-нибудь. О том, на чтошла игра, не было сказано ни слова. Но
мне было все равно.
- Куда бы нам пойти, - сказаля. Каквсякий мужчина,я не умел долго
любезничать стоя.
- Некуда, - сказала она. Она вернулась на землю из того мира, где была.
- Посидим тут немножко.
Мы сели на плоскую каменную скамью, и я взял Кэтрин Баркли за руку. Она
не позволила мне обнять ее.
- Вы очень устали? - спросила она.
- Нет.
Она смотрела вниз, на траву.
- Скверную игру мы с вами затеяли.
- Какую игру?
- Не прикидывайтесь дурачком.
- Я и не думаю.
- Вы славный, - сказала она, - и вы стараетесь игратькак можно лучше.
Но игра все-таки скверная.
- Вы всегда угадываете чужие мысли?
-Не всегда.Но ваши я знаю.Вамнезачем притворяться, чтовы меня
любите. На сегодня с этим кончено. О чем бы вы хотели теперь поговорить?
- Но я вас в самом деле люблю.
-Знаетечто, небудем лгать, когда вэтом нет надобности. Вы очень
милопровелисвоюроль,итеперьвсевпорядке.Яведьнесовсем
сумасшедшая. На меня если и находит, то чуть-чуть и ненадолго.
Я сжал ее руку.
- Кэтрин, дорогая...
- Как смешно этозвучит сейчас: "Кэтрин". Вы не всегдаодинаковоэто
произносите. Но вы очень славный. Вы очень добрый, очень.
- Это и наш священник говорит.
- Да, вы добрый. И вы будете навещать меня?
- Конечно.
И вы будете навещать меня?
- Конечно.
- Ивам незачем говорить, что вы меня любите. С этим пока что кончено.
- Она встала и протянула мне руку. - Спокойной ночи.
Я хотел поцеловать ее.
- Нет, - сказала она. - Я страшно устала.
- А все-таки поцелуйте меня, - сказал я.
- Я страшно устала, милый.
- Поцелуйте меня.
- Вам очень хочется?
- Очень.
Мы поцеловались, но она вдруг вырвалась.
- Не надо. Спокойной ночи, милый.
Мыдошлидо дверей,и явидел, как она переступила порог и пошла по
вестибюлю. Мне нравилось следитьза ее движениями. Она скрылась в коридоре.
Япошелдомой.Ночь быладушная, инаверху, вгорах, не стихалони на
минуту. Видны были вспышки на Сан-Габриеле.
Перед "Вилла-Росса" я остановился.Ставни былизакрыты, но внутри еще
шумели. Кто-то пел. Я поднялся к себе. Ринальди вошел, когда я раздевался.
- Aгa, - сказал он. - Дело не идет на лад. Бэби в смущении.
- Где вы были?
- На "Вилла-Росса". Очень пользительно для души, бэби. Мы пели хором. А
вы где были?
- Заходил к англичанам.
- Слава богу, что я не спутался с англичанами.
Глава седьмая
На следующий день, возвращаясьспервого горногопоста,я остановил
машинуу smistimento(1),гдераненыеибольныераспределялись поих
документам и надокументах делалась отметка о направлениивтотили иной
госпиталь. Я сам вел машину и остался сидеть у руля, а шофер понес документы
для отметки.Деньбыл жаркий, и небобыло оченьсинее ияркое, а дорога
белая и пыльная. Я сидел на высоком сиденье фиатаи ни о чем не думал. Мимо
по дороге проходил полк, и я смотрел, как шагают ряды. Люди были разморены и
потны.Некоторыебыливстальныхкасках,нобольшинствонеслоих
прицепленными к ранцам. Многим каскибылислишком велики и почти накрывали
уши.Офицеры все были в касках,но подобранных поразмеру. Это была часть
бригады Базиликата. Я узнал их полосатые, красные с белым, петлицы. Полк уже
давно прошел,но мимо все еще тянулись отставшие, - те, ктоне в силах был
шагать в ногу со своим отделением.Они были измучены,все в поту и в пыли.
Некоторые казалисьсовсем больными. Когдапоследнийотставшийпрошел, на
дороге показалсяеще солдат. Он шелприхрамывая. Оностановилсяисел у
дороги. Я вылез и подошел к нему.
---------------------------------------
(1) Эвакопункт (итал.).
- Что с вами?
Он посмотрел на меня, потом встал.
- Я уже иду.
- А в чем дело?
- Все война, ну ее к...
- Что с вашей ногой?
- Не в ноге дело. У меня грыжа.