Мыуже
помирились.
- Да, - сказал я. - И мы перестали говорить о войне.
Она засмеялась. Первый разя услышал, какона смеется. Я следил за ее
лицом.
- Вы славный, - сказала она.
- Вовсе нет.
- Да. Вы добрый. Хотите, я сама вас поцелую?
Япосмотрел ейв глазаиснова обнялее заталию ипоцеловал.Я
поцеловал ее крепко, и сильно прижал к себе,и старался раскрытьейгубы;
они были крепко сжаты. Я всеещебыл зол, и когда я ееприжал к себе, она
вдруг вздрогнула. Я крепко прижимал ее и чувствовал, как бьется ее сердце, и
ее губыраскрылись и голова откинулась на моюруку, и я почувствовал,что
она плачет у меня на плече.
- Милый! - сказала она. - Вы всегда будете добры ко мне, правда?
"Койчерт", - подумаля. Я погладил ее волосы и потрепал ее по плечу.
Она плакала.
- Правда, будете? - Она подняла на меня глаза. - Потому что у нас будет
очень странная жизнь.
Немногопогодяяпроводилеедодверей виллы, иона вошла,ая
отправилсядомой. Вернувшись домой,я поднялся к себев комнату. Ринальди
лежал на постели. Он посмотрел на меня.
- Итак, ваши дела с мисс Баркли подвигаются?
- Мы с ней друзья.
- Вы сейчас похожи на пса в охоте.
Я не понял.
- На кого?
Он пояснил.
- Это вы, - сказал я, - похожи на пса, который...
- Стойте, - сказал он. - Еще немного, и мы наговорим друг другу обидных
вещей. - Он засмеялся.
- Покойной ночи, - сказал я.
- Покойной ночи, кутинька.
Я подушкойсшиб его свечу иулегся в темноте. Ринальди поднялсвечу,
зажег и продолжал читать.
Глава шестая
Двадняя объезжал посты. Когда явернулсядомой,былоужеочень
поздно, и только на следующий вечер я увиделсяс мисс Баркли.В саду ее не
было, и мне пришлось дожидаться в канцелярии госпиталя,когда она спустится
вниз.По стенамкомнаты,занятой под канцелярию, стояломногомраморных
бюстов на постаментахизраскрашенного дерева. Вестибюль перед канцелярией
тоже был уставлен ими. По общему свойству мраморных статуй онивсе казались
на одно лицо.На меня скульптура всегда нагоняла тоску; .еще бронза куда ни
шло, но мраморные бюсты неизменно напоминаюткладбище.Есть, впрочем, одно
оченькрасивое кладбище- в Пизе. Скверных мраморных статуй больше всего в
Генуе.Эта виллапринадлежала раньшекакому-то немецкому богачу, и бюсты,
наверно, стоилиему немало денег. Интересно, чьейони работыи сколько за
них было уплачено. Я пытался определить, предки это или еще кто-нибудь; но у
них увсех был однообразно-классический вид. Глядянаних, ничегонельзя
было угадать.
Я сиделна стуле, держакепив руках. Нам полагалось дажев Гориции
носитьстальныекаски,ноонибылинеудобныиказалисьнепристойно
бутафорскимивгороде, гдегражданское население не былоэвакуировано.
Я
свою надевал,когда выезжалнапосты,и, кроме того,яимелприсебе
английскийпротивогаз -противогазовую маску, как ихтогданазывали.Мы
тольконачали получать их. Они и в самом делебыли похожи на маски. Все мы
также обязаныбыли носитьавтоматические пистолеты; даже врачииофицеры
санитарныхчастей.Яощущал свойпистолет,прислоняяськ спинке стула.
Замеченный без пистолета подлежал аресту. Ринальдивместо пистолета набивал
кобурутуалетной бумагой.Яносилсвойбезобманаичувствовалсебя
вооруженным до тех пор,пока мне не приходилось стрелятьизнего. Это был
пистолетсистемы"астра", калибра7.65,скоротким стволом, который так
подскакивал при спуске курка, что попасть в цель былосовершенно немыслимо.
Упражняясьвстрельбе, ябрал прицелнижемишениистаралсясдержать
судорогу нелепого ствола, и наконец я научился с двадцати шаговпопадать не
дальше ярда отнамеченнойцели, итогда мневдруг стало ясно, как нелепо
вообще носитьпистолет, и вскоре я забыл о нем,и он болтался у меня сзади
на поясе, не вызывая никаких чувств, кроме разве легкого стыда при встрече с
англичанами илиамериканцами.Ивот теперь я сиделна стуле,и дежурный
канцеляристнеодобрительнопоглядывалнаменяиз-законторки,ая
рассматривал мраморныйпол, постаментыс мраморнымибюстамиифрески на
стенахвожидании мисс Баркли. Фрески былинедурны. Фрески всегда хороши,
когда краска на них начинает трескаться и осыпаться.
Я увидел, что Кэтрин Баркли вошла в вестибюль, и встал. Она не казалась
высокой, когда шла мне навстречу, но она была очень хороша.
- Добрый вечер, мистер Генри, - сказала она.
- Добрый вечер, - сказал я. Канцелярист за конторкой прислушивался.
- Посидим здесь или выйдем в сад?
- Давайте выйдем. В саду прохладнее.
Я пошел за ней кдвери, канцелярист глядел нам вслед. Когда мы уже шли
по усыпанной гравием дорожке, она сказала:
- Где вы были?
- Я выезжал на посты.
- И вы не могли меня предупредить хоть запиской?
- Нет, - сказал я. - Не вышло. Я думал, что вернусь в тот же день.
- Все-таки нужно было дать мне знать, милый.
Мысвернули с аллеи и шли дорожкой под деревьями.Явзял ее за руку,
потом остановился и поцеловал ее.
- Нельзя ли нам пойти куда-нибудь?
- Нет, - сказалаона. - Мы можем только гулятьздесь. Вас очень долго
не было.
- Сегодня третий день. Но теперь я вернулся, Она посмотрела на меня.
- И вы меня любите?
- Да.
- Правда, ведь вы сказали, что вы меня любите?
- Да, - солгал я. - Я люблю вас.
Я не говорил этого раньше.
- И вы будете звать меня Кэтрин?
- Кэтрин.
Мы прошли еще немного и опять остановились под деревом.