Их комнаты - нумеро девять и нумеро десять.
- Я давно жду этого джентльмена и эту леди, - сказал Гудвин. - У меня к
ним важное дело. Можно мне повидать их теперь?
- Почему бы не повидать? - сказала мадама спокойно. - Почему бы сеньору
Гудвину не подняться по лестнице и не поговорить сосвоимидрузьями?Esta
bueno. Комната нумеро девять и комната нумеро десять.
Гудвин отстегнул в кармане свой револьвер и поднялся покрутойтемной
лестнице.
В коридоре наверху, при свете лампы, распространявшей шафрановыйсвет,
Гудвин легко рассмотрел большие цифры, ярко намалеванные на дверях. Он нажал
дверную ручку девятого номера, вошел и затворил за собой дверь.
Если женщина, сидевшая у стола в этой убого обставленной комнате,была
Изабеллой Гилберт, то надо сказать, что молва не отдала должного ее чарующей
прелести.Онасклониласьголовойнаруку.Вкаждойлинииеетела
чувствовалась страшная усталость; на ее лице была тревога. Глаза у неебыли
серые,тойформы,какая,очевидно,присущаочамвсехзнаменитых
покорительниц сердец; белки блестящие, необычайной белизны. Сверху онибыли
спрятаны тяжелыми веками, снизуоставаласьоткрытойбелоснежнаяполоска.
Такие глаза выражают великую силу, великоеблагородствои-еслитолько
можновообразитьсебеэто-самоотверженныйищедрыйэгоизм.Когда
американец вошел, она подняла глаза с видом удивленным, но не испуганным.
Гудвин снял шляпу и сосвойственнойемуспокойнойнепринужденностью
уселся на крайстола.Врукеунегодымиласьсигара.Онрешилбыть
фамильярным, так как знал, что слишком церемониться с мисс Гилберт не стоит:
церемонии не приведут ни к чему. Он знал ее жизнь; ему было известно,какую
малую роль играли в этой жизни условности.
- Добрый вечер, - сказал он. - Ну, madame. He будемте мешкать,давайте
сейчас же поговорим о делах. Я не называю имен, но я знаю, ктонаходитсяв
соседней комнате и что у него в саквояже. Это-тоипривеломенясюда.Я
пришел сказать вам: сдавайтесь без боя - я сейчас же продиктую вам условия.
Дама не шевельнулась и не сказала ни слова. Не отрываясь, смотрелаона
на кончик его сигары.
- Мы, - продолжал Гудвин, раскачивая ногою и разглядываясвоюизящную
туфлю из оленьей кожи, - я говорю от лицазначительногобольшинствавсего
народа, - мы требуемвозвращенияукраденныхденег,которыепринадлежали
народу; большемывсущностиничегонехотим.Нашитребованияочень
несложны. Как представитель народа, я даю вам честное слово,что,есливы
возвратите нам деньги, мы не применим к вам никакого насилия.Отдайтенаши
деньги и уезжайте с вашим спутником, куда хотите.Вамдажебудетоказана
помощь; вам помогут уехать отсюда на любомпароходе,накакомвытолько
пожелаете. От себя же я могу толькоприсовокупить,чтоуджентльменаиз
десятого номера удивительно тонкий вкус в отношении женской красоты.
Гудвин снова сунул сигару в рот и заметил, чтодамаледянымвзглядом
следит за нею, подчеркнуто сосредоточив на ней все свое внимание.Очевидно,
она не слыхала ни слова. Он спохватился, выбросил сигару в окно и свеселым
смехом встал со стола.
- Так лучше, - скачала дама. - Теперь я могувыслушатьвас.Есливы
хотите получить от меня еще один урок хороших манер, скажите мневашеимя.
Нужно же мне знать, как зовут человека, который оскорбляет меня.
- Жаль, - сказал Гудвин, опираясь рукой о стол, -нетуменясейчас
времени для этикета. Послушайте, я обращаюсь к вашему здравому смыслу. Вы не
раз доказывали, что хорошо понимаете, в чем состоит ваша выгода. Вот вам еще
один случай обнаружить вашу незаурядную смышленость. Вэтомделесекретов
нет. Я - Франк Гудвин. Я пришел за деньгами.Яочутилсяввашейкомнате
случайно. Если бы я вошел в соседний номер, деньги уже давно были бы уменя
в руках. Вы хотите, чтобы я сказал вам, в чем дело? Извольте. Джентльмениз
десятого номера пользовался доверием народа,нопохитилденьги.Ярешил
вернуть эти деньги народу.Янеговорю,ктоэтотджентльмен;ноесли
обстоятельствазаставятменяувидетьсяснимионокажетсявысоким
должностным лицом республики, я сочту своим долгом арестовать его. Этотдом
под охраной, убежать невозможно. Я предлагаю вам отличныеусловия.Ядаже
готов отказатьсяотличнойбеседысджентльменомиздесятогономера.
Принесите мне саквояж с деньгами, и больше мне ничего не надо.
Дама встала с кресла и целую минуту стояла в глубоком раздумье.
- Вы живете здесь, мистер Гудвин? - спросила она, наконец.
- Да.
- По какому праву вы вошли в мою комнату?
-Яслужуреспублике.Мнесообщилипотелеграфуомаршруте...
джентльмена из десятого номера.
- Можно задать вам два или три вопроса? Мнекажется,чтовыскажете
правду. Правдивости в вас, кажется, больше, чемделикатности.Чтоэтоза
город - этот... Коралио, так, кажется, он называется?
- Ну какой же это город! - сказал Гудвин с улыбкой.-Так,городишко
банановый! Соломенные лачуги,глинобитныедомики,пять-шестьдвухэтажных
домов, удобствмало;население:помесьиндейцевсиспанцами,караибы,
чернокожие. Развлечений никаких. Нравственностьвупадке.Дажетротуаров
порядочных нет. Вот вам и описание Коралио, очень, конечно, поверхностное.
- Но есть же и достоинства, не правда ли? Есть что-нибудь, что могло бы
заставить людей из хорошего общества или дельцов поселитьсявэтомгороде
надолго?
- О да! -сказалГудвин,широкоулыбаясь.-Достоинстваесть,и
огромные. Во- первых,полноеотсутствиешарманок.Во-вторых,никогоне
приглашаютквечернемучаю.Ив-третьих,широкоегостеприимстводля
преступников: бежавшие сюда преступникиневыдаютсявластямтойстраны,
откуда они убежали.