Таким образом я стал флибустьером. Генерал сказал мне, что его родинузовут
Гватемала, что это самое великое государство, какое когда-либо омывал океан.
В глазах у него были слезы, и время от времени он повторял:
- А, сильные, здоровые, смелые люди! Вот что нужно моей родине!
Потом этот генерал де Вега, как он себя называл, принесмнебумагуи
попросил подписать ее. Я подписал и сделал замечательный росчерк счудесной
завитушкой.
- Деньги за проезд, - деловитосказалгенерал,-будутвычтеныиз
вашего жалованья.
- Ничего подобного! - сказал я не без гордости. -Запроездяплачу
сам.
Сто восемьдесят долларов хранилось у меня во внутреннем кармане. Ябыл
не то, что другие флибустьеры: флибустьерил не ради еды и штанов.
Пароход должен был отойти через двачаса.Ясошелнаберег,чтобы
купить себе кое-что необходимое. Вернувшись,ясгордостьюпоказалсвою
покупку генералу:легкоемеховоепальто,валенки,шапкуснаушниками,
изящные рукавицы! обшитые пухом, и шерстяной шарф.
- Caramba! - воскликнул генерал. - Можно ли втакомкостюмеехатьв
тропики!
Потомэтотхитрецсмеется,зоветкапитана,капитан-комиссара,
комиссар зовет по трубке механика, и всяшайкатолпитсяумоейкаютыи
хохочет.
Я задумываюсь на минуту и с серьезным видом прошу генерала сказатьмне
еще раз, как зовется та страна, куда мы едем. Он говорит: "Гватемала" - ия
вижу тогда, что в голове у меня была другая: Камчатка. С тех пор мнетрудно
отделитьэтинации-такуменяспуталисьихназвания,климатыи
географическое положение.
Я заплатил за проезд двадцать четыре доллара-едувкаютепервого
класса, столуюсь с офицерами.Нанижнейпалубепассажирывтороклассные.
Люди-человек сорок - какие-то итальяшки, не знаю. И к чему их столько и куда
они едут?
Ну, хорошо. Ехали мы три дня и причалили,наконец,кГватемале.Это
синяя страна, а не желтая, как ее малюют на географических картах. Вышлимы
на берег. Там стоялгородишко.Насожидалпоезд,нескольковагоновна
кривых, расшатанных рельсах. Ящики перенесли на берег и погрузили ввагоны.
Потом в вагоны набились итальяшки, я вместе с генералом сел в первый. Да, мы
с генералом де Вега были во главе революции!Приморскийгородишкоостался
позади. Поезд шел так быстро, как полисменнасклоку.Пейзажвокругбыл
такой, какой можно увидеть только в учебниках географии. Засемьчасовмы
сделали сорок миль, и поезд остановился. Рельсыкончились.Мыприехалив
какой-то лагерь,гнусный,болотистый,мокрый.Запустениеимеланхолия.
Впереди рубили просеку и вели земляные работы. "Здесь, - говорюясебе,-
романтическое убежище революционеров, здесь ДжеймсКлэнси,какдоблестный
ирландец, представитель высшей расыипотомокфениев,отдастсвоюдушу
борьбе за свободу".
Из вагона вынули ящики и стали сбивать снихкрышки.Изпервогоже
ящика генерал де Вега вынул винтовки Винчестера и стал раздаватьихотряду
каких-то омерзительных солдат. Другие ящики тоже открыли, и - верьте мне или
не верьте, черт возьми, - ни одного ружья в них не оказалось. Все ящики были
набиты лопатами и кирками.
И вот,провалитьсябыэтимтропикам,гордыйКлэнсиипрезренные
итальяшки - все получают либо кирку, либо лопату, и всех гонятработатьна
этой поганой железной дороге. Да, вот для чего ехали сюдамакаронники,вот
какую бумагу подписалФлибустьерДжеймсКлэнси,подписал,незная,не
догадываясь. После яразведал,вчемдело.Оказывается,дляработпо
проведению железной дороги трудно было найти рабочуюсилу.Местныежители
слишком умны и ленивы. Да и зачем им работать? Стоит им протянуть одну руку,
и в руке у них окажется самый дорогой, самый изысканный плод,какойтолько
есть на земле; стоит им протянуть другую - и они заснут хоть нанеделю,не
боясь, что в семь часов утра их разбудит фабричный гудок иличтосейчаск
ним войдет сборщик квартирнойплаты.Поневолеприходитсяотправлятьсяв
Соединенные Штаты и обманом завлекать рабочих. Обычнопривезенныйземлекоп
умирает через два-три месяца - от гнилой, перезрелойводыинеобузданного
тропического пейзажа. Поэтому,нанимаялюдей,ихзаставлялиподписывать
контракты на год и ставилинаднимивооруженныхчасовых,чтобыонине
вздумали дать стрекача.
Вот так-то меня обманули тропики, а всему виною наследственный порок-
любил совать нос во всякие беспорядки.
Мне вручили кирку, и я взял ее с намерением тутжевзбунтоваться,но
неподалеку были часовые с винчестерами, и я пришел к заключению, чтолучшая
черта флибустьера - скромность и умение промолчать, когда следует.Внашей
партии было около ста рабочих, и нам приказали двинуться в путь. Я вышелиз
рядов и подошел к генералу де Вега, который курил сигаруисважностьюи
удовольствием смотрел по сторонам. Онулыбнулсямневежливойсатанинской
улыбкой.
- В Гватемале, - говорит он, - есть много работыдлясильных,рослых
людей. Да. Тридцать долларов вмесяц.Деньгинемаленькие.Да,да.Вы
человек сильный и смелый. Теперь уж мы скоро достроим этужелезнуюдорогу.
До самой столицы. А сейчас ступайте работать.
Adios, сильный человек!
- Мусью, - говорю я, - скажите мне, бедномуирландцу,одно.Когдая
впервыевзошелнаэтотваштараканийкорабльидышалсвободными
революционными чувствами в ваше кислое вино, думали ли вы,чтоявоспеваю
свободу лишь для того, чтобы долбить киркой вашу гнусную железную дорогу?И
когдавыотвечалимнепатриотическимивозгласами,восхваляяусыпанную
звездами борьбу за свободу, замышляли ли вы и тогда принизить меня до уровня
этих скованных цепями итальяшек, корчующихпниввашейнизкойиподлой
стране?
Человечек выпятил свой круглый живот и началсмеяться.