Если бы компания вынуждена былапокинуть
страну, она потерпела бы большиеубытки-продажнаяценабананов-от
Вэра-Крус до Тринидада - три реала за один пучок. Эта новая пошлина-один
реал - должна была разорить всех садоводов Анчурии ипричинилабыбольшие
неудобства компании "Везувий", если бы компания отказалась платить.Всеже
по какой-то непонятнойпричине"Везувий"продолжалпокупатьанчурийские
фрукты, платя лишний реал за пучок и не допуская, чтобы владельцыплантаций
потерпели убытки.
Эта кажущаяся победа ввела его превосходительство в заблуждение,ион
возжаждал новых триумфов.Онпослалсвоегоэмиссарадляпереговоровс
представителем компании"Везувий"."Везувий"направилдляэтойцелив
Анчурию некоего мистера Франзони, маленького, толстенького,жизнерадостного
человечка, всегда спокойного, вечно насвистывающего арии изоперВерди.В
интересах Анчурии был уполномочен действоватьсеньорЭспирисион,чиновник
министерства финансов. Свидание состоялось в каюте парохода "Спаситель".
Сеньор Эспирисион с первых же слов сообщил, что правительствонамерено
построить железную дорогу, соединяющую береговые районы страны. Указав,что
благодаря этой железной дороге "Везувий" окажется в больших барышах,сеньор
Эспирисиондобавил,что,если"Везувий"дастправительствуссудуна
постройку дороги, - скажем, пятьдесят тысячпесо,-этатратавскором
времени окупится полностью.
Мистер Франзони утверждал, что никаких выгодотжелезнойдорогидля
компании"Везувий"небудет.Какпредставителькомпании,онсчитает
невозможнымвыдатьссудувпятьдесяттысячpesos.Нооннасвою
ответственность осмелился бы предложить двадцать пять.
- Двадцать пять тысяч pesos? - переспросил дон сеньор Эспирисион.
- Нет. Просто двадцать пять pesos. И не золотом, а серебром.
- Своим предложением вы оскорбляетемоеправительство!-воскликнул
сеньор Эспирисион, с негодованием вставая с места.
- Тогда, - сказал мистер Франзони угрожающим тоном, - мы переменим его.
Предложение не подверглось никаким переменам. НеужелимистерФранзони
говорил о перемене правительства?
Таково было положение вещей в Анчурии,когда,вконцевторогогода
правленияЛосады,вКоралиооткрылсязимнийсезон.Такчто,когда
правительство и высшееобществосовершилисвойежегодныйвъездвэтот
приморский город, президентавстретилибезвсякихчрезмерныхвосторгов.
Приезд президента и веселящихся представителей высшего света был назначен на
десятоеноября.ОтСолитасанадвадцатьмильвглубьстраныидет
узкоколейная железная дорога. Обычно правительствоследуетвэкипажахиз
Сан-Матео до конечного пункта этой дороги и дальше едет поездомвСолитас.
Приезд президента и веселящихся представителей высшего света был назначен на
десятоеноября.ОтСолитасанадвадцатьмильвглубьстраныидет
узкоколейная железная дорога. Обычно правительствоследуетвэкипажахиз
Сан-Матео до конечного пункта этой дороги и дальше едет поездомвСолитас.
Оттуда торжественная процессия тянется к Коралио, гдевденьееприбытия
устраиваются пышные торжественные празднества. Но вэтомгодунаступление
десятого ноября предвещало мало хорошего.
Хотя время дождей уже кончилось, воздух былдушный,каквиюне.До
самого полудня моросил мелкий, унылый дождик. ПроцессиявъехалавКоралио
среди странного, непонятного молчания.
Президент Лосада был пожилой человек с седеющейбородкой,егожелтое
лицо изобличало изрядную примесьиндейскойкрови.Онехалвпередивсей
процессии.Егокаретуокружалакавалькадателохранителей:знаменитая
кавалерийская сотня капитана Круса -ElCientoHuilando.Сзадиследовал
полковник Рокас с батальоном регулярного войска.
Остренькие, круглые глазки президента беспокойнобегалипосторонам:
президент ожидал приветствий, но всюду он видел сумрачные, равнодушные лица.
Жители Анчурии любят зрелища, это у них в крови. Онизевакипопрофессии;
поэтому все население, за исключениемтяжелобольных,высыпалонаулицу
посмотреть на торжественный поезд. Но стояли, смотрели - и молчали.
Молчали неприязненно. Заполниливсюулицу,досамыхколескареты,
залезли на красные черепичные крыши, но хоть бы один крикнул viva. Ни венков
из пальмовых и лимонных веток, ни гирлянд из бумажных роз несвешивалосьс
окон и балконов, хотя этоготребовалстародавнийобычайАпатия,уныние,
молчаливый, упрек чувствовались в каждом лице. Это было тем более тяжко, что
нельзя было понять, в чем дело. Вспышки народного гнева президент не боялся:
у этой недовольной толпы не было вождя. НиЛосада,ниеговерноподданные
никогда не слыхали ни об одном таком имени, котороемоглобыорганизовать
глухое недовольство в оппозицию.Нет,никакойопасностинебыло.Толпа
сначала обзаводится новым кумиром и лишь тогда свергает старый.
Майоры с алымишарфами,полковникисзолотымшитьемнамундирах,
генералы в золотых эполетах - все это гарцевалоиохорашивалось,апотом
процессияповернуланаКальеГранде,построиласьвновомпорядкеи
направиласьклетнемудворцупрезидента,CasaMorena,гдеежегодно
происходила официальная встреча новоприбывшего хозяина страны.
Во главе процессии шел швейцарский оркестр. Затем comandante верхом,с
отрядом войска. Затем карета с четырьмя министрами, средикоторыхособенно
выделялся военныйминистр,старик,генералПилар,седоусый,своенной
осанкой. Затем окруженнаясотнейкапитанаКрусакаретапрезидента,где
находились также министр финансовиминистрвнутреннихдел.