Людей, которые ведут такие разговоры, нельзя и близко
подпускать к нашей работе. Таких разговоров вести нельзя. От этих людей, даже
если они выполняют задание, все равно больше вреда, чем пользы.
- Он был какой-то странный, - сказал Роберт Джордан. - Немножко тронутый.
- А взрывы устраивал ловко, - сказал цыган. - И человек был смелый.
- А все-таки тронутый, - сказал Роберт Джордан. - Когда берешься за такое
дело, надо иметь голову на плечах и чтобы она работала как следует. Все эти
разговоры ни к чему.
- А ты? - спросил Пабло. - Если тебя ранят у этого моста, захочешь ты, чтобы
тебя оставили?
- Слушай, - сказал Роберт Джордан и, наклонившись, зачерпнул себе еще кружку
вина. - Слушай внимательно. Если мне когда-нибудь понадобится попросить человека
об одолжении, так я тогда и попрошу.
- Хорошо, - одобрительно сказал цыган. - Это правильный разговор. Ага! Вот и
мясо!
- Ты уже ел, - сказал Пабло.
- Я еще два раза могу поесть, - ответил цыган. - А посмотрите, кто несет!
Девушка нагнулась, выходя из пещеры с большой железной сковородой, и Роберт
Джордан увидел ее лицо вполоборота и сразу же заметил то, что делало ее такой
странной. Она улыбнулась и сказала:
- Hola, camarada.
И Роберт Джордан сказал:
- Salud, - и принудил себя не смотреть на нее в упор и не отводить глаз в
сторону.
Она поставила железную сковороду на землю перед ним, и он увидел, какие у нее
красивые смуглые руки. Теперь она смотрела ему прямо в лицо и улыбалась. Ее зубы
поблескивали белизной на смуглом лице, кожа и глаза были одинакового
золотисто-каштанового оттенка. Скулы у нее были широкие, глаза веселые, губы
полные, линия рта прямая. Каштановые волосы золотились, как спелая пшеница,
сожженная солнцем, но они были подстрижены совсем коротко - чуть длиннее меха на
бобровой шкурке. Она улыбнулась, глядя Роберту Джордану в лицо, подняла руку и
провела ладонью по голове, приглаживая волосы, но они тут же снова поднялись
ежиком. У нее очень красивое лицо, подумал Роберт Джордан. Она была бы очень
красивая, если б не стриженые волосы.
- Вот так и причесываюсь, без гребешка, - сказала она Роберту Джордану и
засмеялась. - Ну, ешь. Не надо меня разглядывать. Это мне в Вальядолиде такую
прическу сделали. Теперь уже начинают отрастать.
Она села напротив и посмотрела на него. Он тоже посмотрел на нее. Она
улыбнулась и обхватила руками колени. Когда она села так, штаны у нее
вздернулись кверху у щиколоток, открывая прямые длинные ноги. Он видел ее
высокие маленькие груди, обтянутые серой рубашкой. И при каждом взгляде на нее
Роберт Джордан чувствовал, как у него что-то подступает к горлу.
- Тарелок нет, - сказал Ансельмо. - И ножей тоже. Режь своим. - Четыре вилки
девушка прислонила к краям железной сковороды зубцами вниз.
Они ели прямо со сковороды, по испанскому обычаю - молча. Мясо было заячье,
поджаренное с луком и зеленым перцем, и к нему - соус из красного вина, в
котором плавал мелкий горошек. Хорошо прожаренная зайчатина легко отделялась от
костей, а соус был просто великолепный. За едой Роберт Джордан выпил еще кружку
вина. Пока он ел, девушка все время смотрела на него. Остальные смотрели только
на мясо и ели. Роберт Джордан подобрал куском хлеба соус, оставшийся на его
части сковороды, сдвинул косточки в сторонку, подобрал соус на том месте, где
они лежали, потом начисто вытер хлебом вилку, вытер нож, спрятал его и доел
хлеб. Нагнувшись над миской, он зачерпнул себе полную кружку вина, а девушка все
сидела, обхватив руками колени, и смотрела на него.
Нагнувшись над миской, он зачерпнул себе полную кружку вина, а девушка все
сидела, обхватив руками колени, и смотрела на него.
Роберт Джордан отпил полкружки, но когда он заговорил с девушкой, у него
опять что-то подступило к горлу.
- Как тебя зовут? - спросил он. Пабло быстро взглянул на него, услышав, как
он сказал это. Потом встал и ушел.
- Мария. А тебя?
- Роберто. Ты давно здесь, в горах?
- Три месяца.
- Три месяца?
Она снова провела рукой по голове, на этот раз смущенно, а он смотрел на ее
волосы, короткие, густые и переливающиеся волной, точно пшеница под ветром на
склоне холма.
- Меня обрили, - сказала она. - Нас постоянно брили - в тюрьме, в
Вальядолиде. За три месяца всего вот на столько отросли. Я с того поезда. Нас
везли на юг. После взрыва многих арестованных опять поймали, а меня нет. Я
пришла сюда с ними.
- Это я ее нашел, перед тем как нам уходить, - сказал цыган. - Она забилась
между камнями. Вот была уродина! Мы взяли ее с собой, но дорогой думали, что
придется ее бросить.
- А тот, что тогда был вместе с ними? - спросила Мария. - Такой же светлый,
как ты. Иностранец. Где он?
- Умер, - сказал Роберт Джордан. - В апреле.
- В апреле? Поезд тоже был в апреле.
- Да, - сказал Роберт Джордан. - Он умер через десять дней после этого.
- Бедный, - сказала Мария. - Он был очень смелый. А ты тоже этим занимаешься?
- Да.
- И поезда тоже взрывал?
- Да. Три поезда.
- Здесь?
- В Эстремадуре, - сказал он. - Перед тем как перебраться сюда, я был в
Эстремадуре. В Эстремадуре таких, как я, много. Там для нас дела хватает.
- А зачем ты пришел сюда, в горы?
- Меня прислали вместо того, который был здесь раньше. А потом, я давно знаю
эти места. Еще до войны знал.
- Хорошо знаешь?
- Не так чтобы очень, но я быстро освоюсь. У меня хорошая карта и проводник
хороший.
- Старик. - Она кивнула. - Старик, он очень хороший.
- Спасибо, - сказал ей Ансельмо, и Роберт Джордан вдруг понял, что они с
девушкой не одни здесь, и он понял еще, что ему трудно смотреть на нее, потому
что, когда он на нее смотрит, у него даже голос меняется. Он нарушил второе
правило из тех двух, которые следует соблюдать, чтобы ладить с людьми,
говорящими по-испански: угощать мужчин табаком, а женщин не трогать. Но он вдруг
понял, что ему нечего считаться с этим. Мало ли есть такого на свете, с чем он
совершенно не считается, зачем же считаться с этим?
- У тебя очень красивое лицо, - сказал он Марии. - Как жалко, что я не видел
тебя с длинными волосами.
- Они отрастут, - сказала она. - Через полгода будут длинные.
- Ты бы посмотрел, какая она была, когда мы привели ее сюда. Вот уродина!
Глядеть тошно было.
- А ты здесь с кем? - спросил Роберт Джордан, пытаясь овладеть собой. - Ты с
Пабло?
Она глянула на него и засмеялась, потом хлопнула его по коленке.
- С Пабло? Ты разве не видел Пабло?
- Ну, тогда с Рафаэлем. Я видел Рафаэля.
- И не с Рафаэлем.
- Она ни с кем, - сказал цыган. - Чудная какая-то. Ни с кем. А стряпает
хорошо.
- Правда, ни с кем? - спросил ее Роберт Джордан.
- Ни с кем. Никогда и ни с кем. Ни для забавы, ни по-настоящему.