В профиль он был похож
на большую поседевшую морскую свинку. --Оченьрад,--сказал
Ганин.--Когда же вы едете? Но Алферов не дал старику ответить
и продолжал, дергаяпопривычкешеей,тощей,взолотистых
волосках, с крупным прыгающим кадыком.
-- Ясоветуювам здесь остаться. Чем тут плохо? Это, так
сказать, прямая линия. Франция скорее зигзаг, а Россия наша, та
-- просто загогулина. Мнеоченьнравитсяздесь:иработать
можно, и по улицам ходить приятно. Математически доказываю вам.
что если уж где-нибудь жительствовать...
-- Нояжеговорю вам,-- мягко прервал Подтягин,-- горы
бумаг, гроба картонные, папки, папки без конца! Полки подними
такиломятся.Иполицейскийчиновник,покаотыскалмою
фамилию, чуть не подох от натуги. Вы вообще неможетесебеи
представить(присловах"ипредставить"Подтягинтяжело и
жалобно повел головой), сколькочеловекунужноперестрадать,
чтобыполучитьправо на выезд отсюда. Одних бланков сколько я
заполнил. Сегодня уж думал -- стукнут мне выездную визу...
Куда там... Послали сниматься, а карточкитольковечером
будут готовы.
-- Оченьвсе правильно,-- закивал Алферов,-- так и должно
быть в порядочной стране. Тут вам нероссийскийкавардак.Вы
обратиливнимание,например, что на парадных дверях написано?
"Только для господ". Это знаменательно. Вообще говоря,разницу
между,скажем,нашейстранойиэтойможнотаквыразить:
вообразите сперва кривую, и на ней...
Ганин, неслушаядальше,обратилсякКларе,сидевшей
против него.
-- МенявчерапросилаЛюдмилаБорисовнавам передать,
чтобы вы ей позвонили, кактольковернетесьсослужбы.Это
насчет кинематографа, кажется.
Кларарастерянно подумала: "как он это так просто говорит
о ней... Ведь онзнает,чтоязнаю..."Онаспросиларади
приличия: -- Ах, вы ее вчера видели?
Ганинудивленнодвинул бровями и продолжал есть. -- Я не
совсемпонимаювашугеометрию,--тихоговорилПодтягин,
осторожносчищаяножикомхлебныекрошкисебе в ладонь. Как
большинствостареющихпоэтов,онбылсклоненкпростой
человеческой логике.
-- Дакакже,этотакясно,-- взволновался Алферов,--
вообразите..
-- Непонимаю,--твердоповторилПодтягини,откинув
слегкаголову,всыпалсобранныекрошкисебе в рот. Алферов
быстро развел руками, сшиб стакан Ганина. -- Ах, извините!.. --
Пустой,-- сказал Ганин.
-- Вы не математик, АнтонСергеич,--суетливопродолжал
Алферов.-- А я на числах, как на качелях, всю жизнь прокачался.
Бывало, говорил жене: раз я математик, ты мать-и-мачеха...
ГорноцветовиКолин залились тонким смехом.
-- А я на числах, как на качелях, всю жизнь прокачался.
Бывало, говорил жене: раз я математик, ты мать-и-мачеха...
ГорноцветовиКолин залились тонким смехом. Госпожа Дорн
вздрогнула, испуганно посмотрела на обоих.
-- Одним словом: цифра и цветок,-- холодносказалГанин.
ТолькоКлараулыбнулась.Ганинстал наливать себе воды, все
смотрели на его движенье.
-- Да,выправы,нежнейшийцветок,--протяжносказал
Алферов, окинув соседа своим блестящим, рассеянным
взглядом.
-- Прямочудо,каконапережилаэти годы ужаса. Я вот
уверен, что она приедет сюда цветущая, веселая... Вы--поэт,
АнтонСергеевич,опишите-ка такую штуку,-- как женственность,
прекрасная русскаяженственность,сильнеевсякойреволюции,
переживает все,-- невзгоды, террор...
КолиншепнулГанину: "Вот он опять... Вчера уже только и
было речи, что об его жене..."
"Экий пошляк,-- подумал Ганин, глядя на движущуюся бородку
Алферова,-- а жена у него, верно, шустрая... Такому не изменять
-- грех..."
-- Сегодня--барашек,--провозгласилавдругЛидия
Николаевна деревянным голоском, исподлобья глядя, как жильцы ее
невнимательноедятжаркое.Алферовпочему-топоклонилсяи
продолжал:
-- Напрасно, батюшка, не берететакойтемы.--(Подтягин
мягко,норешительномоталголовой.)--Можетбыть,когда
увидите мою жену, то поймете, что я хочу сказать... Кстатиона
очень любит поэзию. Столкуетесь. И я вам вот еще что скажу...
Колин,украдкой,отбивалтакт,искосапосматриваяна
Алферова. Горноцветов тихо покатывался со смеху, глядя на палец
своего друга.
-- А главное,-- все тараторил Алферов,-- ведь с Россией --
кончено. Смыли ее, как вот знаете, если мокройгубкоймазнуть
по черной доске, по нарисованной роже...
-- Однако...--усмехнулсяГанин. -- Не любо слушать, Лев
Глебович? -- Не любо, но не мешаю, Алексей Иванович. -- Что же,
вы тогда считаете, может быть, что... --Ахгоспода,--своим
матовым,чутьшепелявымголосомперебилПодтягин,--без
политики. Зачем политика?
-- А все-таки, мсье Алферов не прав,-- неожиданно вставила
Клара и проворно поправила прическу.
-- Ваша жена приезжаетвсубботу?--черезвесьстол
невиннымголосомспросилКолин,иГорноцветовпрыснулв
салфетку.
-- Всубботу,--ответилАлферов,отставляятарелкус
недоеденнойбараниной.Егоглаза,заблиставшиебыло
воинственным огоньком, сразу задумчиво погасли,
-- Знаете что, Лидия Николаевна,-- сказал он,-- мы вчера с
Глеб Львовичем в лифте застряли. -- Компот,-- ответилагоспожа
Дорн,--грушевый,Танцоры расхохотались. Эрика, толкая боками
локтисидевшихзастолом,сталаубиратьтарелки.