* * *
Ной очнулся среди кромешной тьмы, разбитое лицо ныло, и он явно ощущал, как из раны на груди струится горячая кровь. Его кровь. Он пытался зажать рану руками, но земля плотно обнимала его своими холодными объятьями, с жаждой и радостью впитывая его жизнь. Жить же ему оставались считаные мгновенья, за которые в нем успело родиться и умереть множество чувств и воспоминаний…
Урия – молодая темноволосая девушка в светлом, легком платье, как будто из прошлой жизни. Залитое солнцем поле ромашек, смеющийся звонкий женский голос, сладкие губы… Уютный маленький домик из светлого камня в сердце леса, построенный им своими руками, – место радости и уединения… Известие о том, что их любовь будет иметь продолжение… Крики… Боль… Агония… Детский плачь, который слишком быстро затих… Женщина, мечущаяся в горячечном бреду… Холод… Покой, который к нему не пришел… Большая и маленькая могилы вместо заброшенных клумб. Внутри лежат те, дороже кого у него уже никогда не будет, те, кто являлись единственной ценностью его жизни… Мрак… Пожирающая изнутри боль… Нестерпимая… Нескончаемая… Пробуждение от солнечного яркого света и холодная решимость все вернуть…
Странно, как много было девушек, которые, как и он сам, готовы были жить в своей мечте. Готовы были согласиться на все, потерять все, лишь бы только поверить в ее реальность. Ему не было их жаль, ни одной. Они умирали, чтобы проводить его в созданный им самим когда-то мир. Он также жил иллюзиями, как и они. Пока жизнь теплилась в телах девушек, его мир приобретал новые цвета, голоса – четкость, мысли – покой… Жаль только, что она так быстро их покидала.
Когда он увидел девушку-лекаря, удивительно похожую на Урию, с похожим мелодичным именем, уже тогда, наверное, понял, что его путь подходит к концу. Может быть, стоило просить у нее излечения, но она оказалась настолько нуждающейся в мечте, настолько зовущей ее в свою жизнь, что согласилась увидеть и почувствовать свою мечту еще до того, как он готов был ей это предложить. Ее жажда буквально вытянула из него иллюзию, которую девушка с готовностью одела на себя. Подумав об этом, Ной улыбнулся. Во всяком случае, они умирали счастливыми. Вскоре почувствовав холод сырой земли и свою остывающую кровь, он принял свой покой, в котором так сильно нуждался…
Ошибался он только в том, что девушки в последние мгновения своей жизни не понимали своего положения. Они все знали, задыхаясь под землей, мучаясь от страха и боли, не в состоянии пошевелиться и позвать на помощь. В таких условиях трудно удерживать иллюзию, трудно чувствовать что-либо кроме ужаса и понимания того, что впереди уже не будет жизни, не будет возможности все исправить, не будет ничего. Наверное, Ною было легче, потому что ему было на что надеяться…
* * *
Аурелия не приходила в сознание уже несколько дней. Верес сидел у кровати и держал притихшую девушку за руку, которая была безвольной и безжизненной. В комнате висела гнетущая тишина, и мужчине, проведшему все это время здесь, хотелось только одного – услышать ее голос, пусть даже назвавший его чужим именем. Это было неважно. Все было неважно. Главное, чтобы она пришла в себя, открыла глаза и улыбнулась. Он никогда не скажет о том, что сделал для ее спасения. Заставит себя больше не думать о том, что виноват в ее потере. Будет сильным, чтобы защищать ее, лежащую без сознания главную ценность его жизни. Только вот Аурелия не хотела возвращаться, либо просто не могла найти дорогу домой. Рассказывая ей о погоде, о приближающейся осени, читая книгу, подаренную Боргом, Верес постоянно прислушивался к ее неровному дыханию, пытаясь уловить хоть малейший намек на то, что она здесь – рядом с ним. А еще он понял, что Аурелия важнее не только всего, что есть в его жизни, она важнее и значимее, и даже, пожалуй, сильнее его самого. В ней столько силы, столько света, столько дара! Как же она может уйти из этой почти принявшей ее реальности в никуда? А главное, зачем? Вопросы вызывали в душе Вереса бессильную ярость. Как зверь в клетке, он метался внутри запертой комнаты, которую могла открыть только она. Внутри самого себя.
* * *
Аурелия оказалась в доме родителей. Маленькая растерянная девочка четырех лет стояла в коридоре. Заглянув в пару открытых дверей, и поняв, что родителей нигде нет, она думала о том, где они могли быть.
Двери на улицу были закрыты, а сверху, со второго этажа слышался голос отца. Аурелия обрадовалась, он звал ее по имени. Улыбнувшись, она поспешила на голос. Несколько шагов по коридору, несколько ступеней вверх. Одна, две, три… Перил нет, и ребенок аккуратно переставляет ножки одну за другой, преодолевая высоту. И вдруг она понимает, что отца там тоже нет, оборачивается назад, спотыкается и чувствует, что летит вниз… Или наверх – к свету… Ей очень нужно попасть туда, где белый свет заливает пространство, там легко, и радость заполняет детскую душу…
Ей очень нужно остаться там, где любовь проникает в каждую клеточку души, даря настоящее ни с чем не сравнимое счастье. И, что самое главное, она чувствует, что ее любят. Безоговорочно, за само ее существование, всепрощающе и с полным пониманием. Душа высвобождается из детского тела, расправляет крылья и становится частью белого света.
* * *
Взрослая душа маленькой девочки стоит в детской кроватке в спальне родителей. Она одна в комнате. Слышит голоса за неплотно прикрытой дверью. В комнату заходят три фигуры в темных плащах, один из которых берет ее на руки. Аурелия смотрит на незнакомые серьезные лица и спрашивает: «Кто вы?».
Удивление на лицах мужчин сменяется страхом, один из них голосом, полным пыли произносит: «Она нас видит?!». И эти слова разносятся эхом, как будто звучат в глубоком и большом подземелье, и подхватываются многими похожими голосами. Второй мужчина немигающим взглядом смотрит на девочку, еще не видя высвободившейся души, и шепчет: «Похоже, она уже принадлежит другому миру». В его голосе грусть и принятие такого положения вещей. Каркающий голос отвечает: «Пусть сама выбирает. Наше дело – просто показать ей путь».
* * *
Аурелия стоит посреди огромной поляны с цветами. Она смотрит на голубое небо, и яркое солнце слепит ее сияющие от радости глаза, добавляя в них оттенки своего собственного света. Внезапно Аурелия видит, как по бокам поляны загорается пламя. Желтое и горячее оно сходится со всех сторон к ее центру, узким кольцом окружая ноги девушки. Аурелия смотрит вокруг и понимает, что внутри нее нет страха. Пламя, постепенно приближаясь, меняет свой цвет. Из желтого оно становится белым, из горячего – холодным, и привычным белым светом смыкается под ногами девушки, наполняя ее тело силой…
* * *
Аурелия стоит на своей поляне, посредине которой все также отражается солнце в озере с холодными подземными источниками, готовыми подарить ей чувство свежести, легкости и чистоты, в которых она так нуждается.
Увидев пищащий сверток, лежащий под деревом, девушка подошла к нему и взяла его на руки. Розовощекий младенец беззубо улыбается, морща свой крохотный носик. В душе Аурелия чувствует, что узнала ее. И имя Айя оказалось почти ее собственным, уменьшенным отражением ее души, характера, судьбы. Сложно было не узнать свою кровь в маленькой копии себя самой.
Девочка протянула к Аурелии свои ручки, и что-то произошло, как будто все стало на свои места. Додумалось. Понялось. Увиделось. Почувствовалось внутри нее, вместо всего остального. Как будто Аурелия нашла, наконец, свою потерянную часть, которая наполнила ее сердце нежностью. Теперь все стало правильно.
* * *
Девушка почувствовала себя своей матерью, держащей на руках долгожданную копию себя самой – Аурелию. Мелодичное имя которой было выбрано и ласкало слух родителям еще до ее появления на свет. Глядя на себя глазами своей матери, она поняла, что мир начал существовать только сейчас. Что нежность смогла наполнить новым смыслом всю ее жизнь…
* * *
Девочка стояла и смотрела на закрытую дверь, ведущую на улицу. Аурелия слышала, как отец зовет ее, и радостно бросилась наверх по ступеням. На голос. На свет…
Оказавшись пропитанной белым светом, и почувствовав себя его частью, Аурелия поняла, что ей всегда открыта сюда дорога. И она в любой момент сможет вернуться. Остаться… Но, наверное, не сейчас…
* * *
Она увидела Борга, он стоял на холме и смотрел вдаль. Ему было также душно внутри замка, как и ей в пыльных комнатах постоялых дворов. Он стоял молча со спокойным выражением лица, но Аурелия точно знала, что он проводит здесь каждый свой день. Чувствовала, что он ждет ее, что Борг – это она сама…
* * *
Открыв глаза, Аурелия пыталась понять, где она, и что вокруг. Увидев Вереса, она вдруг поняла, что он – единственный, кого в ее жизни нет и быть не может. Его обеспокоенный взгляд выдавал бессонные ночи и тревожные дни, наполненные ожиданием и надеждой, смирением и отчаянием.
– Прости, – тихонько прошептала Аурелия и закрыла глаза для того, чтобы через несколько часов спокойного глубокого сна открыть их, зная, что все прошлые истории завершены…
Глава 14
Проснувшись и обведя комнату ясным осмысленным взором, Аурелия обнаружила помятые и измученные тревогой лица друзей. Айя прятала от нее свои заплаканные глаза и счастливо улыбалась. Увидев, что Аурелия очнулась, девушка бросилась к ней, несмотря на робкие попытки Листа ее остановить. Аурелия обняла ее и поцеловала в лоб, ей не хотелось отпускать Айю, и так было потеряно слишком много времени. Лист стоял поодаль и сдержанно улыбался.
– Я так и не понял, кто сплел твою линию судьбы заново, но ты знаешь, на ней уже столько узлов, что тебе однозначно стоит себя поберечь, – он улыбнулся еще раз, и на этот раз его улыбка была намного шире.
– Наверное, этот мир слишком в ней нуждается, – ответил Верес. Аурелии показалось, что он стремительно повзрослел, еще больше напоминая ей хмурого палача.
* * *
Через несколько дней Аурелия уже была полна сил и готова к дороге. Всех переполняло нетерпение. Сидение в четырех стенах, в постоянном ожидании неизбежного, плохо на них повлияло, поэтому собирать остальные силы девушка планировала по пути. Ей достаточно было найти березу или иву, и как подругу попросить поделиться энергией, черпаемой деревом из земли. Когда ты наполнена, тебе есть чем делиться…
Впереди их ждал каменный город, и если верить слухам, то им долго еще не встретится ничего живого. Больше всех был рад этому Верес, в этом безжизненном краю Аурелии точно ничего не будет грозить, кроме обезвоживания, но запасы питьевой воды и вина помогут избежать этой опасности. Поэтому ранним утром следующего дня после легкого завтрака все были готовы отправляться.
До каменного города было два дня пути сквозь лес. Аурелия полной грудью вдыхала свежий, чистый, пьянящий воздух, прикасалась к покрытым инеем листочкам, и ощущала в воздухе все ближе и ближе подступающую осень. Больше всего она любила яблоню, ее мягкая легкая энергия вливалась в того, кто умеет просить, чистым потоком, но найти ее в лесу было невозможно. Сосновый лес излучал чисто мужскую энергию, и Аурелия решила дождаться встречи с лиственными островками. Девушка любила деревья, любила чувствовать шероховатую кору под своими пальцами, чувствовать соки земли, струящиеся внутри сильных стволов, ощущать корни, глубоко уходящие в землю.