– Вывешиваю ценник.
– Один глаз успею. – Келли торопливо тянется за палитрой теней. – А когда все уйдут, докрашу второй. Закрой глаза, Бекки.
Она начинает водить кисточкой по моему веку, а я сижу с закрытыми глазами и наслаждаюсь легкой щекоткой. Обожаю, когда меня красят.
– Вот так, – заключает Келли, – а теперь еще подводку. Не дергайся…
– Меняю ценник! – слышится голос Джима. Краткая пауза – и тут же знакомый звон колокольчика и голоса покупательниц.
– Погоди, Бекки, пока не открывай – глаза. – Келли чем-то встревожена. – Что-то не то выходит…
– Дай посмотрю!
Хватаю зеркальце и чуть не падаю. Под бровью распласталось ярко-розовое крыло теней, веко криво и жирно подведено красным. Видок такой,
будто у меня заразная болезнь.
– Келли!
– Так в «Эль» написано! – оправдывается она и тычет в снимок накрашенной модели. – Видишь – красный с розовым!
– Ну и чудище! – Разглядывая свое перекошенное лицо, я не выдерживаю и начинаю хохотать. Никогда еще не показывалась людям с таким диким
макияжем. Интересно, покупатели заметили? Оборачиваюсь… и умолкаю.
В магазин входит Джесс.
Невозмутимая, враждебная Джесс ничуть не похожа на тоненькую десятилетнюю школьницу. Несколько секунд мы смотрим друг на друга, потом
взгляд Джесс небрежно скользит по журналам и моим косметическим причиндалам, разбросанным по всему прилавку. Наконец она молча
отворачивается и начинает рыться в корзине с уцененными консервами.
Гул голосов в магазине смолкает. Почему-то мне кажется, что все вокруг понимают, что тут происходит.
Надо хоть что-нибудь сказать. Хотя сердце у меня готово выскочить из груди.
Кошусь на Джима, тот ободряюще кивает.
– Э-э… Джесс… – начинаю я, – утром я заходила к тебе, хотела объяснить…
– Нечего тут объяснять. – Она нарочито громко гремит банками и даже не глядит на меня. – Не понимаю, что тебе здесь надо.
– Мы с ней красимся, – приходит мне на помощь Келли. – Правда, Бекки?
Я благодарно улыбаюсь ей, но мое внимание приковано к Джесс.
– Я задержалась, чтобы поговорить с тобой. Чтобы… извиниться. Может, поужинаем где-нибудь вместе?
– Чтобы ужинать в твоем обществе, Бекки, я сегодня не при параде, – ~ ровным тоном отзывается Джесс. Выражение лица у нее упрямое и
замкнутое, но я же вижу, как ей больно и обидно.
– Джесс…
– И потом, я все равно занята. – Джесс выставляет на прилавок три помятые банки и еще одну, без этикетки, с ценником «10 пенсов». – Не
помнишь, что в этой, Джим?
– Кажется, компот, – хмурится он. – А может, морковь.
– Ладно, беру. – Она высыпает на прилавок горстку мелочи и выуживает из сумки мятый комок целлофана. – Пакет мне не нужен. Спасибо.
– Ну тогда завтра! – в отчаянии предлагаю я. – Или пообедаем…
– Бекки, оставь меня в покое.
Она твердым шагом покидает магазин, а я остаюсь на месте, и лицо у меня горит, как от пощечины. Постепенно шепоток перерастает в гул, а гул
– в общий оглушительный галдеж. Я чувствую, как все вокруг поглядывают на меня, но мне все равно.
– Как ты, Бекки? – спрашивает Келли, робко касаясь моей руки.
– Не вышло… – Я беспомощно развожу руками. – Ты же видела…
– Она всегда была упертая, – Джим качает головой, – с самого детства. Злейший враг Джесс – она сама. И к себе она строга, и к людям. – Он
умолкает, счищая что-то со своего ножа.
И к себе она строга, и к людям. – Он
умолкает, счищая что-то со своего ножа. – А ей бы не помешала такая сестренка, как ты, Бекки.
– Наплюй! решительно советует Келли. – Нужна она тебе! Забудь ты про эту сестру. Как будто ее и на свете нет.
– Думаешь, это так просто? – усмехается Джим. – Забыть родного человека?
– Не знаю, – я подавленно пожимаю плечами, – может, получится. Жила же я двадцать семь лет без нее…
– И хочешь прожить еще двадцать семь? – Взгляд Джима вдруг становится строгим. – Смотри: вас двое. Ни у тебя, ни у нее н«т других сестер.
Бы могли бы стать лучшими подругами.
– Но я же не виновата… – начинаю оправдываться я, потом вспоминаю свою вчерашнюю исповедь. – Не я одна…
– А я тебя и не виню, – говорит Джим. Обслужив двух покупательниц, он поворачивается ко мне: – Идея! Я знаю, чем занята Джесс сегодня
вечером. Я тоже там буду.
– Правда?
– Да. На собрании местной экологической группы. Там вся деревня бывает. – В его глазах вдруг появляется лукавый блеск. – Не хочешь с нами?
* * *
Сообщение по факсу
Люку Брэндону,
Отель «Храм Афродиты»
Кипр
от Сьюзан Клиф-Стюарт
6 июня 2003 года
СРОЧНО! ЧРЕЗВЫЧАЙНОЕ ПРОИСШЕСТВИЕ!
Люк, Бекки в квартире нет. Никто нигде ее не видел. Дозвониться до нее не могу. Страшно беспокоюсь.
Сьюзи
19
Ага. Вот он, мой шанс произвести впечатление на Джесс. Доказать, что я не избалованная пустышка. И уж на этот раз я не ударю в грязь лицом.
Главное сейчас – правильно одеться. Нахмурившись, оглядываю наряды, разложенные на постели в комнате Эди. Знать бы еще, как принято
одеваться на собрания экологических групп! Кожаные штаны отпадают… маечка вся в блестках тоже… Вдруг я замечаю под грудой барахла брюки-
карго и извлекаю их на свет.
Прекрасно. Правда, брючки розовые, но тут уж ничего не поделаешь. А к ним… вот именно. Дополню их футболкой с лозунгом. Гениально!
Разыскиваю футболку с надписью «ШИК» – как раз к брюкам. Правда, лозунг какой-то не протестующий. Задумываюсь на минуту, вспоминаю, что там
пишут на плакатах, потом достаю из сумки красный маркер и пририсовываю крупные буквы «НЕТ».
«НЕТ ШИК»… Смысла маловато, но кого это волнует? Для пущего эффекта не стану краситься – только глаза подведу, ресницы подкрашу тушью, а
губы – бесцветным блеском. Одеваюсь, заплетаю две косички и восхищенно замираю перед зеркалом. Какой у меня боевой вид! Ради эксперимента
приветствую зеркало салютом, потом вскидываю вверх стиснутый кулак.
– Власть рабочим! – страстно провозглашаю я. – Когда мы едины, мы непобедимы!
Да, вот так! Здорово у меня получается. Ну все, пора идти.
Собрание проводится в деревенском зале. По такому случаю его оклеили плакатами и лозунгами вроде «Руки прочь от нашей природы». Внутри
клубится целая толпа. Я решительно направляюсь к столу, где расставлены чашки и тарелки с печеньем.
– Кофе? – спрашивает старик в куртке-барбуре.
– Спасибо, – киваю я. – То есть благодарю, брат. Так держать, – я салютую ему, – даешь забастовку!
Мой собеседник явно озадачен, а я вдруг припоминаю, что он не бастует. Спутала с «Билли Эллиотом».
С другой стороны, разве это не одно и то же? И тут и там солидарность и борьба за правое дело. С чашкой в руках выдвигаюсь в центр зала и
привлекаю внимание юнца с торчащей во все стороны рыжей копной волос, в джинсовой куртке, сплошь усеянной значками.