Британский подданный, связанный с контрабандой наркотиков.
- Ты уже сообщил об этом Джефферсону?
- Нет... Я решил вначале сюда, а уж потом нанесу визит старику.
Ретник глянул на Палски, который всей пятерней чесал загривок, потом снова перенес внимание на меня.
- Выкладывай все, - сказал он. - Эй, подожди минутку, надо запротоколировать. - Он поднял трубку и вызвал стенографистку. Вошел молодой коп
и, открыв блокнот, сел в стороне, выжидающе поглядывая на меня.
- Начинай, - скомандовал Ретник. - Дай полный отчет. Я проверю каждое слово, и если окажется, что ты солгал, я заставлю тебя пожалеть, что
твой отец занимался сексом за девять месяцев до твоего рождения.
- Не советую так разговаривать со мной, - сказал я, разозлясь. - Джефферсон давно ждет удобного случая разделаться с вами, и достаточно
одного моего звонка, чтобы он претворил свои угрозы в жизнь.
Палски оторвался от стены, которую подпирал, молодой коп просто обалдел. Прежде чем Палски размахнулся, Ретник вскочил и оттащил его в
сторону.
- Прекрати! - заорал он на Палски. А мне сказал:
- Успокойся... Ладно, я беру свои слова обратно. Не надо быть таким чувствительным.
Удивительное дело - никогда прежде никто не мог уличить лейтенанта в вежливости.
Закурив сигарету, я рассказал обо всем, что случилось. Разумеется, я не стал сообщать копам, что мы вернулись в Нью-Йорк вместе со Стеллой.
Там мы и расстались. Поскольку она попала в привычную для себя обстановку, не было смысла продолжать наши отношения. Хорошего понемножку! Она
оказала мне услугу, я отплатил ей тем же. От меня она получила пятьсот долларов, чтобы начать новую жизнь. И это были мои деньги, а не
Джефферсона. Она с печальной улыбкой поблагодарила меня, и мы трогательно распрощались.
Во время моего рассказа Ретник выкурил две сигары. Когда я кончил, он отправил копа перепечатывать мой отчет на машинке и попросил Палски
выйти.
- Придется вскрывать гроб, - сказал Ретник, закуривая третью сигару. - Старику это вряд ли понравится.
- Почему же? Ведь в гробу не его сын.
- Верно, - сразу сообразил Ретник, - но желательно сделать это побыстрее и потише. Лучше всего, если ты попросишь разрешения у старика.
Придется ведь открывать фамильный склеп.
- Я получу его согласие.
- Газетчики прямо вцепятся в эту историю, - уныло проговорил Ретник. - Они могут раздуть это в жуткий скандал.
- Не исключено.
Он раздумывал над этой проблемой еще несколько секунд, потом достал портсигар и предложил мне закурить.
- Нет, - отказался я и добавил:
- Курение сигар ведет к раку легких.
- Да... Я и забыл. - Ретник спрятал портсигар. - Мне бы не хотелось лишнего шума. Я во всем буду полагаться на тебя.
Наступила длительная пауза. Я встал.
- Пойду переговорю с мистером Джефферсоном.
- Буду ждать твоего звонка. Как только ты получишь разрешение, я вскрою гроб.
- Я получу разрешение.
- Запомни, Райан, только от тебя зависит, будут ли у тебя друзья в полиции или нет.
- Если вы будете помнить обо мне, я вас тоже не забуду.
- Если вы будете помнить обо мне, я вас тоже не забуду.
Я спустился к своей машине, сел за руль и некоторое время размышлял. Прежде всего необходимо было поехать в свою контору и убедиться, что
она стоит на месте. Оттуда позвоню Джейн Уэст и справлюсь, когда меня примут.
Я подъехал к зданию конторы, поднялся на свой этаж. Открывая дверь, я слышал, как Джек Уэйд диктует что-то своей секретарше. На полу возле
двери лежала куча писем. Я поднял их и бросил на письменный стол. В комнате было душно, и я распахнул окно. Из соседней комнаты доносился
баритон Уэйда. Вернувшись к столу, я быстро просмотрел почту. Только три письма представляли интерес, остальные я выбросил в корзину. Затем
позвонил в резиденцию Джефферсона. Трубку поднял дворецкий и поинтересовался, кто говорит. Я представился. И почти сразу раздался голос Джейн
Уэст:
- Говорит секретарь мистера Джефферсона. Это вы, мистер Райан?
Я ответил утвердительно и поинтересовался, могу ли я приехать и доложить мистеру Джефферсону о своей поездке.
- Конечно. Вас устраивает три часа?
- Вполне.
- Вам удалось что-нибудь узнать?
По голосу невозможно было определить, обеспокоена она или нет.
- Я приеду, - повторил я и повесил трубку.
После этого я направился к себе домой, побрился и принял душ.
По-прежнему мрачный, неразговорчивый дворецкий провел меня в кабинет, где работала Джейн Уэст. Она была бледна, а под глазами чернели
круги, словно она плохо спала в течение всей моей командировки. Когда я вошел в комнату, она встала и улыбнулась мне, но глаза в этой улыбке
участия не принимали.
- Добрый день, мистер Райан. Прошу вас садиться.
Я вошел и сел. Джейн тоже села и, сложив тонкие руки на коленях, испытующе смотрела на меня.
- Мистер Джефферсон примет вас через десять минут. Ваша поездка была успешной?
- Да, моя поездка была успешной.
Достав из бумажника фотографию Беллинга, я перебросил ее через стол.
- Помните? Вы дали мне эту фотографию, уверив, что на ней Герман Джефферсон.
Она посмотрела на свои руки и тихо спросила:
- Он мертв?
- Герман? Да, теперь мертв.
Она вздрогнула и некоторое время провела в оцепенении. Потом подняла голову.
- Как это случилось?
- Вы знали, что он был связан с контрабандой наркотиков?
- Да... знала.
- Так вот, эта организация добралась до него. Он пытался вести двойную игру. У него не получилось... А откуда вы это знали?
Она некоторое время молчала.
- Он написал мне об этом, - наконец устало сказала она. - Видите ли, я была настолько глупа, что влюбилась в него, и он пользовался этим.
Иногда женщины влюбляются в никчемных мужчин и позволяют им использовать себя.
- Почему же вы дали мне эту фотографию, уверяя, что это и есть Герман?
- Мне хотелось оградить от неприятностей мистера Джефферсона. Это самый порядочный и великодушный человек из всех, кого я знаю. Он не
должен знать, чем занимался его сын...
- Где вы взяли эту фотографию?
- Ее прислал мне Герман.