Но теперь все обстоит
отлично. Он мог еще долго оставаться у Камасвами, наживать деньги, расточать
их, ублажать свое тело и даватьсвоей душе погибать от жажды. Еще долго мог
бы он прожить в этомпокойном, так мягковыстланном аду, не случисьтого,
чтос ним было: ненастань тот миг полнейшей безнадежности и отчаяния, тот
страшный миг, когдаон висел над рекой и готов был уничтожить себя.Что он
пережил это отчаяние, это глубочайшее отвращение и все-таки не поддался ему,
что птичка -- этот бодрый источник ивнутренний голос -- еще живав нем --
вот чтотак радовало его, вотчему он улыбался, вот отчего так сиялолицо
его под поседевшими волосами!
--Хорошо,-- думалон,-- изведать самому все то, что надознать. Что
мирские удовольствияибогатства не к добру --этоя зналеще ребенком.
Знал-то давно,да убедилсялишь теперь.Итеперь язнаюэто нетолько
понаслышке,я убедился вэтом собственнымиглазами,собственным сердцем,
собственным желудком. Благо мне, что я это знаю!
Долго еще он размышлял о совершившейся в нем перемене и прислушивался к
радостнораспевавшейв немптичке. Но разве этаптичка неумерла в нем,
разве оннечувствовал ее смерти?Нет,что-то другое умерло в нем, нечто
такое, что уже давно жаждало смерти. уж нето ли самое,что он когда-то, в
годы своего пламенного подвижничества, хотел убить в себе? уж неего ли это
Я, его маленькое, тревожное и гордое Я, скоторым он боролся столько лет, и
которое каждыйраззаново одерживало над ним победу?ТоЯ, которое после
каждойпопыткиумерщвленияснова оживало,запрещалорадость, испытывало
страх? уж не оно-то линаконецумерлосегодня, вот здесь, влесу, у этой
прелестной реки? И не потому ли, что оно умерло, он чувствовал себя сегодня,
как дитя, был так полон доверия, радости, так чужд страху?
Теперьтолько стал Сиддхартха догадываться, почему, будучи брахманом и
подвижником, он тщетно боролся с этим Я. В этой борьбе его чрезмерное знание
-- слишком много он заучил священных стихов и правил для жертвоприношений,--
чрезмерноесамоистязание и усердиетолькобыли емупомехой. Он был тогда
полон высокомерия -- ведьон всегда былсамыйумный, самыйстарательный,
всегда на шаг впереди всех, всегда в нем преобладало духовное начало, всегда
в нем чувствовался священник илимудрец. Вэто-то священничество, в это-то
высокомериеи духовность и заползло его Я, там оно засело крепко и росло, в
то время, как он воображал, что умерщвляет его постом и покаянием. Теперь он
убедился,чтоправбылтотвнутреннийголос, который говорил ему,что
никакой учитель не приведет его к искуплению. Оттого-то он и должен был уйти
вмир, расточать свои силына наслажденияивласть, на женщин иденьги,
должен был стать торгашом, игроком вкости, пьяницей икорыстолюбцем, пока
не умер в нем священник и монах.Оттого-тоон и должен былвлачить годами
этобезобразноесуществование,выноситьсомерзениемпустотуи
бессмысленность загубленной жизни, выносить до конца, догорького отчаяния,
покане умер внемСиддхартха-кутила,Сиддхартха-корыстолюбец.
Онумер
наконец! Новый Сиддхартха проснулся после того сна. И этот Сиддхартха в свою
очередьсостарится,иэтоткогда-нибудьдолженбудет умереть.Бренным
созданием был Сиддхартха, бренными были все создания в мире. Но сегодня этот
новый Сиддхартха был молод, был как дитя, сегодня он полон был радости.
Вот какие мысли проносились в голове Сиддхартхи,и в то же самое время
он с улыбкой прислушивался к недовольству своего желудка, радовался жужжанию
пчелы. Весело глядел он на катящуюся реку. Никогда ни одна река не нравилась
емутак,как эта, никогда голос и образ уносимой течениемводы не казался
ему таким прекрасным и красноречивым. Емуказалось, что эта река можетему
сказать что-то особенное, что-тотакое,чего онеще не знает,но что ему
необходимоузнать. В этой реке Сиддхартха хотелутопиться, в ней и потонул
сегоднястарый,усталый,отчаявшийсяСиддхартха.НовыйжеСиддхартха
чувствовал глубокую любовьк этойкатящейся воде ирешил про себя, что не
так-то скоро уйдет от нее.
ПЕРЕВОЗЧИК
-- Я тут останусь,-- подумалСиддхартха.--Эта тасамая река,через
которуюя переправлялся когда-то по пути к людям-детям. Тут был приветливый
такой перевозчик -- пойду иразыщу его. Повыходе из его хижины и началась
тогдамояноваяжизнь, теперьужестараяипоконченная. Пустьимой
теперешний путь, предстоящая мне новая жизнь начнется на том же месте.
Снежностью глядел оннакатящуюсяреку, напрозрачную зелень,на
хрустально-чистыелинииеезагадочныхочертаний.Светлыежемчужины
поднималисьнаего глазах изглубины,тихие воздушные пузыри плавалипо
зеркалу воды,и в них отражаласьсинева неба. Тысячей глаз глядела на него
река -- зеленых, белых, чистых, как хрусталь,синих, как небо. Как он любил
этуреку, каквосхищался ею, как он был ей благодарен! И голос его сердца,
толькочто проснувшийся голосговорил ему также: "Люби эту реку. Оставайся
близ нее! учись у нее!" О, да.Он будет кней прислушиваться, будет унее
учиться.Ктопоймет эту рекуи ее тайны,--думалось ему,--тот поймет и
многое другое, перед тем откроется много тайн, все тайны...
Из тайн же самой реки он в этот день узнал лишь одну, и та поразила его
душу.Он видел:эта вода текла итекла; она текла безостановочно и все же
всегда была тут,всегдаво всякое время была такою же, хотя каждуюминуту
была новой. О,если бы постичь, раскрыть этутайну! Он еще не понимал,не
постигалэтого, в нем толькошевелилисьдогадки, отдаленные воспоминания,
божественные голоса...
Сиддхартха поднялся с места.Невыносимым сталтерзавшийего голод. С
глубоким интересом пошел ондалее побереговой дорожке,вверх по течению,
прислушиваяськшумуводы,прислушиваяськворчаниюголодавсвоих
внутренностях.
Когда он пришел к перевозу, лодка как раз готова была отчалить, и в ней
стоялтот самый перевозчик, которыйкогда-топеревез через рекумолодого
саману.