Белели всумракеегосветлыеодежды.Стревогой вдуше
вернулся отец на свое ложе.
Прошел еще час, а сон все не приходит. Тогда брахман снова встал, ходил
взад и вперед, вышел из дому и увидал, чтолуна ужевзошла. Через окошечко
заглянулонвгорницу--Сиддхартхастоял всенатомжеместе,со
скрещенными руками, и лунныйсвет играл на его обнаженных коленях.И полон
заботы вернулся отец на свое ложе.
И снова он приходил-- через час,черездва, заглядывал вмаленькое
окошечко; Сиддхартха все так же стоял -- при свете луны,при свете звезд, в
темноте.Каждый час,молча, брахман выходил,заглядывалв горницу, видел
неподвижно стоящего,-- и сердце его наполнялось гневом, тревогой, трепетом и
горем.
Нокогдав последний часночи, передрассветом,он вышел опять, то
вошелвгорницуи,взглянув настоящегоюношу, которыйпоказалсяему
выросшим и каким-то чуждым, сказал:
-- Чего ты ждешь, Сиддхартха?
-- Ты знаешь.
-- Ты все будешь стоятьтак и ждать, покане наступитдень, полдень,
вечер?
-- Я буду стоять и ждать.
-- Ты устанешь, Сиддхартха!
-- Устану.
-- Ты умрешь, Сиддхартха!
-- Умру.
-- Ты Предпочитаешь умереть, чем слушаться отца?
-- Сиддхартха всегда слушался отца.
-- Так ты отказался от своего намерения?
-- Сиддхартха сделает то, что прикажет ему отец.
Первый проблеск зарипрониквгорницу.Брахманувидал, чтоколени
Сиддхартхи слегка дрожат.Но в лице Сиддхартхи не было дрожи. В бесконечную
дальбыли устремлены его глаза. И понял отец, что Сиддхартха уже нес ним,
не в родном доме, что он уже покинул его.
Тогда отец дотронулся до плеча Сиддхартхи и сказал:
--Ты пойдешьвлесистанешь саманой. Есливлесутыобретешь
блаженство,приходи научитьи меня. Если жепостигнет тебя разочарование,
вернись, и мы снова будем вместе творить жертвоприношения богам.
Он снял руку с плеча сына и вышел из дому. Сиддхартха пошатнулся, когда
делалпервый шаг. Но оновладел своимичленами, поклонился отцу и пошел к
матери, как велел ему отец.
Когдапри первыхутреннихлучах,медленно,онемевшиминогами,он
покидал еще спящий город, у последнейхижины поднялась какая-то съежившаяся
фигура и присоединилась к страннику. Это был Говинда.
-- Ты пришел! -- сказал Сиддхартха и улыбнулся.
-- Я пришел,-- сказал Говинда.
У САМАН
Вечером того же дня юноши догналивысохшихаскетов-саманИвыразили
свое желание стать их спутниками и учениками.
Саманы согласились.
Сиддхартха подарил свое платье бедному встреченному по дороге брахману.
Теперь он имел на себетолькоповязку вокругчресел икусок материибез
швов, землистого цвета, служивший ему плащом.
Сиддхартха подарил свое платье бедному встреченному по дороге брахману.
Теперь он имел на себетолькоповязку вокругчресел икусок материибез
швов, землистого цвета, служивший ему плащом. Пишу он принимал только разв
день и притом лишь такую, которая не была приготовлена на огне.
Он постился пятнадцать дней подряд. Постился двадцать восемь дней. Тело
его исхудало, щеки обтянулись. Знойные грозы горели в его ставшихогромными
глазах.Навысохших пальцах выросли длинные ногти, подбородок оброс сухой,
всклокоченнойбородой.Ледяным становилсяеговзгляд,когда он встречал
женщин; уста кривились презрением, когда онпроходилчерез город с нарядно
одетыми людьми.Он видел,как торговали купцы,как отправлялись наохоту
князья,как родственникиоплакивалисвоихпокойников;видел непотребных
женщин, предлагающихсвои ласки, врачей, хлопочущих у ложа больных, жрецов,
назначающих день посева, виделобменивающихся ласками влюбленных,кормящих
грудью матерей. Но все это казалось ему не стоящим его взгляда, все это была
ложь, смрад, от всегосмерделоложью, все имелотольковидимость смысла,
счастья,красоты,насамом жеделебылонесознаваемымтленом. Горечью
отзывалось все в мире. Мукой была вся жизнь.
Одну только, единственную цель ставилсебе Сиддхартха: опустошать свою
душу, вытравитьиз нее всякиестремления ижелания,всякие грезы, всякие
радостии страдания. Умеретьдлясамогосебя, перестать бытьЯ, обрести
покой в опустошенном сердце, самоотрешившейся мыслью быть готовым кприятию
чуда--такова была эта цель. Когда вселичное будет преодолено иумрет,
когда смолкнут в сердце все желания и страсти, тогда должно будет проснуться
основное,сокровеннейшее в человеческомсуществе -- то,чтоуже неесть
"Я"-великая тайна.
Молчавыстаивал Сиддхартхаподотвесно падающими солнечнымилучами,
ожигаемый болью, сгорая отжажды, и стоял до техпор, поканепереставал
чувствовать и боль, и жажду. Молчастоял он в дождливое время года; с волос
его струиласьвода на озябшие плечи на мерзнущиебедраи ноги -- стоял до
техпор,пока иплечи, и ноги не переставалиощущать холод,пока они не
утрачивали всякую чувствительность. Молчасадился он среди усеянныхшипами
растении;из обожженной кожикапалакровь,из нарывоввыступал гной, но
Сиддхартха продолжал сидеть, как пригвожденный, не двигаясь с места, и сидел
дотех пор, пока кровь не переставала течь, пока он не чувствовалболее ни
уколов, ни жжения.
Сиддхартхасидел прямо,какстолб, иприучалсясберегатьдыхание,
довольствоваться как можно меньшим количеством воздуха, приучалсяисовсем
задерживатьдыхание;вместесдыханием онприучался замедлятьи биение
сердца, уменьшать число его ударов, пока сердце почти совсемне переставало
биться.
ПодруководствомстарейшегоизаскетовСиддхартхаупражнялсяв
самоотрешении и самопогружении,поновым правилам саман.