Многое содержит в
себе учение просвещенного Будды, многих оно научит жить по правде,избегать
зла. Но одного нетв этом стольясном,столь высоком учении -- внемне
раскрыта тайна того, что Возвышенный пережил сам, он один среди сотен тысяч.
Вот чтодумалосьивыяснилось мне, когдаяслушалтебя. И вот причина,
почемуяснова пускаюсьвстранствие.Не затем,чтобыискать другого,
лучшего учения -- такого,я знаю,нет,-- а затем, чтобыпорвать совсеми
вообще учениями иучителями,и одному либодостигнутьсвоейцели,либо
погибнуть. Но часто буду я вспоминать, о Возвышенный,тот день и час, когда
мои очи зрели святого.
Глаза Будды смотрели в землю; тихим, совершеннейшимбесстрастием сияло
его непроницаемое лицо.
--Пустьтвоимысли,--медленнопроговорилон,--неокажутся
заблуждениями.Желаю тебе достигнуть своейцели. Но скажи мне: видал ли ты
толпу моих саман,моихмногочисленныхбратьев,прибегнувших к учению?И
думаешьли ты, чужой самана, чтодляних всех было бы лучше отказаться от
этого учения и вернуться к мирской жизни с ее страстями?
-- Далека от меня подобная мысль! -- воскликнул Сиддхартха.-- Пусть они
все остаютсяверными учению, пусть достигаютсвоейцели! Не подобаетмне
судитьдругих.Только длясебя,длясебя одного я должен составить свое
суждение, должен избрать одно,отказатьсяотдругого.Мы,саманы,ищем
избавления от Я. Если быя стал одним из твоих учеников, о Возвышенный, то,
боюсь,моеЯтолькос видууспокоилось бы,нашло бы толькопризрачное
искупление, вдействительности же продолжалобы житьи дажевырослоеще
более, ибо тогда самое учение и моя приверженность к нему, моя любовь к тебе
и общность монахов стали бы моим Я.
С полуулыбкой,снепоколебимойясностью иприветливостьювовзоре
Гаутама взглянул юноше в глаза и попрощался с ним едва заметным движением.
-- Ты умен, мой друг,-- сказалВозвышенный,-- и умно умеешьговорить!
Остерегайся, однако, чрезмерного умствования.
ИдальшепроследовалБудда,но взглядегоиполуулыбканавсегда
запечатлелись в памяти Сиддхартхи.
--Никогда,ни уодногочеловека я невидел такоговзгляда, такой
улыбки,-- думал Сиддхартха,-- никогда не видал я, чтобы кто-нибудь так сидел
и ступал,как он. Желал бы и я быть всостоянии такглядеть иулыбаться,
сидеть иходить--так непринужденно и величаво, так сдержанно и открыто,
такпо-детскипростои таинственно. Поистине, так может смотреть, ступать
толькочеловек,проникшийвсокровенную глубину своего Я.Ну, что ж--
постараюсь и я достигнуть того же!
--Одного толькочеловекавиделя,--продолжалсвои размышления
Сиддхартха,--одногоединственного,передкота-рым я должен был опустить
глаза. Ни передкембольше я не стану опускать глаз! Ни одно учение уже не
может соблазнить меня, раз я не поддался учению этого человека.
Ни передкембольше я не стану опускать глаз! Ни одно учение уже не
может соблазнить меня, раз я не поддался учению этого человека.
-- Многоеотнялу меня Будда,-- думалСиддхартха,-- многого лишил он
меня,ноеще больше подарилмне. Он отнял у меня друга, человека, который
верил в меня, атеперьверит в него, который был моей тенью, а теперь стал
тенью Гаутамы. Но зато он подарил мне Сиддхартху, подарил меня самого...
ПРОБУЖДЕНИЕ
Покидая рощу, где пребывалБудда и гдеостался егодруг,Сиддхартха
почувствовал, что в этой же рощеоноставилзасобойи всю свою прежнюю
жизнь, чтоон навсегда расстался с нею. Иэто ощущение так захватилоего,
что он нио чемболеене мог думать.Медленнопродолжаясвой путь,он
старался разобратьсяв самом себе.Словночеловек,нырнувшийв глубокую
воду, он спустилсянасамоедноэтогоощущения, к егопричинам,ибо в
выяснениипричин,--полагалон,-- исостоит цельмышления; только путем
такоговыясненияощущениестановитсяпознаниеминеулетучивается,а
приобретаетсущностьиначинаетизлучатьтотсвет,которыйвнем
заключается.
Медленнопродолжаясвойпуть,Сиддхартхапредавалсяразмышлениям.
Преждевсего он установил, чтоуже перестал быть юношей, чтоон возмужал.
Установил, что, подобно змее,сбрасывающей с себя старую кожу,освободился
от того, что существовало в нем в течение всей его молодости-- отжелания
иметь наставников и учиться у других. Последнего учителя, встреченного им на
своемпути,даже его,величайшегоимудрейшего из учителей,святейшего
Будду, он покинул: он должен был уйти от него, не мог принять его учения.
И, еще более замедляя своишаги, погруженный в свои мысли,Сиддхартха
спрашивал себя:
-- Чему же, собственно, ты хотел научиться от учителей и из ихучений,
и чему именно, сколько тебя ни учили, они все-таки не сумели научить тебя?
И пришел к заключению:
-- ПознатьЯ, его смысл и сущность --вот чего я добивался.Яхотел
отрешитьсяот этогоЯ, побороть его. Ноне смог. Я могтолько обманывать
его, убегать от него, прятатьсяот него. Поистине, ничто в мире не занимало
в такой степени мои мысли, как этомое Я, как та загадка, что я живу, что я
представляюотдельное,обособленноеотвсехдругихсущество, чтоя --
Сиддхартха. Ини о чем другом вмире я не знаю так мало,как о себе --о
Сиддхартхе.
Погруженныйв размышления,медленнопродвигающийсявпередстранник
остановился, пораженныйэтоймыслью,и тотчасже из последнейвыскочила
новая мысль,следующая:"То,чтояничего незнаюосамом себе,что
Сиддхартха остался дляменя таким чуждым и неизвестным,обусловленоодной
только причиной:я боялся самогосебя, я убегалотсамого себя.Я искал
Атмана, искал Брахму,я стремилсяразобрать свое Я по частям, очистить его
от всех оболочек, чтобыотыскать вего неизведанной глубине ядро всех этих
оболочек,-- Атмана,жизнь, Божественное, первооснову.