- У тебя хватает сил идти дальше?- озабоченно спросил Найл Уллика.
- Похоже, да,- неохотно, тихим голосом отозвался тот.
- Черезпаручасовстемнеет,-заметил Симеон.-Порабыуже
подыскивать место под ночлег.
Взгромоздив наспинымешки,маленькийотрядтронулсядальшепо
холмистой гряде.Шли,не отрывая взгляда от петляющей впереди тропы: у
каждого передглазами стоял потрясший воображение черный фунгус.Когда
прошлиещесполмили,Симеоностановился иуказалнатравянистую
проплешину на склоне очередной ложбины.
- Глянь-ка, вон еще один.
Сначала они не поняли, о чем он. Затем Найл не без труда, но различил
размытое землистое пятно среди синих брызг маргариток.
- Ты уверен?
- Абсолютно. Вглядись как следует.
Осторожно,бочкомониподобрались ближе.Доггинз держалнаготове
жнец.Содрогнувшись от ужаса,Найл понял,что за ними следят: то, что
казалось белесоватыми пятнышками, на самом деле было глазами, напряженно
сужающимися по мере того, как они приближались.
Доггинз с отвращением сплюнул.
- Порешу его.
Тонкийстеклянистый прутикпризрачного пламени аккуратно чиркнул по
землянистому пятну.Раздалось едкое шипение,как при утечке газа.Все
инстинктивно отпрянули назад одновременно стем,как фунгус,взмахнув
щупальцами,вырвался из-под земли.Внос ударил несносный смрад.Луч
жнеца,распластав тварь надвое,лишьусилил зловоние.Люди поспешили
прочь, горелая плоть существа вызывала тошноту.
- Стойте!- рявкнул вдруг Симеон. Все застыли как вкопанные. - Вы же
несетесь,не глядя под ноги!А если бы одно из этих созданий караулило
на дороге? Или жить надоело?
Он гневно сверкнул глазами на Доггинза:
- Стрелять нужно только тогда, когда уже явно нет иного выхода!
Доггинз чуть потупился, сознавая вину.
- Извиняюсь.Япросто думал,земле будет легче,еслиодним таким
гадом меньше будет. Симеон пожал плечами.
- Это ты так решил.Ирешение твое нельзя назвать правильным,если
онолишает насрассудка иосторожности.Впредь давайте двигаться без
суеты и внимательно следить за дорогой.
Дневной светначинал ужетаять.Когдачерезполчаса выбрались на
другуюполяну,оказалось,чтосолнцеужекоснулось вершин западных
холмов.
Уллик прислонился спиной к дереву.
- Нам еще долго идти? Я очень устал. Лицо у него было бледным, на лбу
испарина. Доггинз поглядел на Симеона.
- Что скажешь? Мы можем разбить лагерь прямо здесь? Симеон пристально
оглядел землю.
- Думаю, здесь безопасно.
Все соблегчением поскидывали мешки натраву.Уллик лег на спину и
закрыл глаза;минуты не прошло,как он уже спал. Пока Манефон ходил за
водой,Найл с Милоном собирали в подлеске хворост.Оба не расставались
сожнецами,но все обошлось без непредвиденных стычек.Найл набрел на
кустик земляники.Ягодыещенесовсем созрели,новкусвсеравно
отменный.
Ягодыещенесовсем созрели,новкусвсеравно
отменный. Через полчаса очи сидели в сгущающихся сумерках вокруг костра,
вволю насыщаясь мясом омара (Симеон предусмотрительно упаковал все,что
осталось отзавтрака),козьимсыром,хрустящими сухарями смаслом и
дикой лесной земляникой.Утолили голод,и сразу стало как-то уютнее, а
высадка вДельту опятьсталавосприниматься какнекоезахватывающее
приключение;пересталачувствоваться неотступнаянемаяугроза.Если
соблюдать разумную осторожность,то бояться им, разумеется, нечего. Тем
не менее, поглядывая время от времени на разметавшегося в сонном забытьи
Уллика,Найл испытывал,беспокойство.Лицо успящего было необычайно
бледным,и дыхание угадывалось с трудом.Когда Милон, разбудив, позвал
Уллика ужинать,тот открыл глаза,улыбнулся ипокачал головой.После
этого Найл украдкой стал замечать, что и Симеон временами поглядывает на
лицо спящего, и в душу вкралось нехорошее предчувствие.
Когдасумерки остыливночь,Милонподбросил вкостерпобольше
хвороста; вскоре поляна осветилась зыбким трепещущим светом языков огня.
Найл зевнул и стал подумывать,как бы под благовидным предлогом нырнуть
под одеяло.
Внезапно,фыркнув в воздухе, что-то стремглав вылетело из темноты и,
стукнув Найла по затылку, отлетело в костер. Все повскакали на ноги. Это
был яркий мотылек спочти метровым размахом крыльев.Подпалившись,он
упал вкостер истал иступленно там биться,взметая остатками крыльев
снопы искрипепла.Манефон,схватив попавший подруку сук,прибил
мотылька к земле,затем прикончил одним ударом. Но рассиживаться вблизи
огня уже нерисковали:из темноты выпорхнуло еще двое мотыльков,и-
прямиком вкостер.Сил унасекомых хватало,чтобы расшвырять тлеющие
кусочки дерева по всей поляне.Судя по доносящемуся из темени хлопанью,
насекомых ввоздухе прибавилось.Впрочем,костер теперь превратился в
груду дотлевающих углей игорячего пепла,такчто света для мотыльков
было уже недостаточно. Поэтому путешественники лежали в темноте, все еще
хранящей запахдымаижженойматерии(отдельные уголькипопалина
одеяла),и неспешно вели разговор о планах на завтра, и о том, как жуки
и пауки воспримут их исчезновение.Найл опять расстелил на траве вместо
тюфяка металлическую одежину и завернулся в два одеяла;запасную тунику
иззаплечного мешка онподоткнул под голову.Беседа незаметно угасла,
кто-то начал уже тихонько похрапывать.
Найл погружался в сон, когда его разбудил голос Милона.
- Симеон, - тихо позвал тот.
Ответа не послышалось: как раз Симеон-то и храпел.
- Чего там? - спросил из темноты голос Доггинза.
- Кажется, Уллик не дышит.
Все проснулись.Манефон,повозившись,высек кресалом огонь. Найл к
этому времени,положив ладонь парню на лоб,уже понял, что Милон прав:
Уллик холоден и неподвижен.Отсвет огня показал,что лицо у него было,
как мрамор. Сердце у Найла заныло от горестного, беспомощного чувства.
- Отчегопомер?-недоумевалСимеон.