Глорфин вздохнул.
- В таком случае, похоже, наша основная проблема - решить, как убедить
пауков, что это не было преднамеренной провокацией.
- Ты думаешь, такое возможно? - с сомнением спросил Зораб.
- Не знаю.- Глорфин,очевидно,был весьма озабочен. - Нам остается
лишь попытаться. На Найла посмотрел Корбин.
- Вероятно,начать надо будет с возвращения паукам беглого раба.Это
станет залогом наших чистых помыслов.
Доггинз смерял его ледяным взором.
- Отэтогоотказался сам Хозяин.Ты,видимо,считаешь себя вправе
менять его решения?
Корбин покраснел и опустил глаза. Глорфин покачал головой.
- Надо быть реалистом.На данный моментмы,посути,находимсяс
пауками в состоянии войны. Нельзя допустить, чтобы этот конфликт затянулся.
Доггинз посмотрел на него с улыбкой.
- Ты хочешь сказать, что надо поднять руки и сдаться им на милость?
- Утебя есть какое-то иное предложение,более удачное?- Надо было
отдать этому человеку должное: терпение и выдержка просто редкие.
Доггинз оглядел собрание:
- Да. Я предлагаю исходить из того, как обстоятельства складываются на
сегодня.
Глорфин, аснимибольшинство собравшихся взглянули на Доггинза с
плохо скрытым ужасом.
- Ты хочешь,чтобы война между намипродолжалась?-Он,очевидно,
думал, что Доггинз спятил.
- Нет.-Доггинз снова оглядел стол (Найл чувствовал,как для вящей
убедительности он использует силу медальона).- Я хочу примирения.Нона
иныхусловиях.Вамизвестно,чтоДоговор о примирении все преимущества
оставил за пауками. Я желаю, чтобы теперь условия изменились в нашу пользу.
- Он повернулся к двери. - Селима!
Дверь отворилась (очевидно, вся сцена была продумана заранее), и вошла
Селима с газовым фонарем в руках.Его яркийсветнаводнилвсюкомнату,
отчего мелкие язычки масляных светильников показались никчемными.
Фонарь Селима поместила на середине стола и, пятясь, вышла из комнаты.
Пибус с ужасом вытаращил глаза.
- Ты что, с ума сошел? Это же вопиющее нарушение закона!
- Закона против чего, против света? - насмешливо переспросил Доггинз.
- Ты же знаешь, что это идет вразрез с Договором о примирении!
- Выходит,насталовремяпересмотреть договор,- сказал Доггинз со
вздохом.
Глорфин окинул дерзкого суровым взглядом.
- Ты,видно,плохопредставляешьсебеположение.Нашазадача-
уговорить пауков примириться и... - он замялся, подыскивая нужное слово.
Доггинз едко усмехнулся:
- И простить нас?
- Да,и простить нас!- воскликнул Глорфин с вызовом. - Мы совершили
противнашихсоюзниковужасноепреступление.Атыещеинамеренно
осложняешь положение,пытаясь давить,чтобы они изменили договор.
- Мы совершили
противнашихсоюзниковужасноепреступление.Атыещеинамеренно
осложняешь положение,пытаясь давить,чтобы они изменили договор. Об этом
вообще не может быть речи.- Но голос его под взглядом Доггинза постепенно
начал утрачивать твердость.
Доггинз пожал плечами.
- Не вижу, почему.
- Может,тыобъяснишь нам,что у тебя на уме?- сказал раздраженно
Корбин.
- Да,с удовольствием. - Доггинз чуть подался вперед, опершись руками
о гладь стола. - Вы требуете, чтобы я рассуждал, как реалист. Очень хорошо,
буду реалистом.Вы ломаете голову,как бы исхитритьсяповернутьстрелки
вспять;хотитевосстановитьвсетак,какбыло неделю назад.А я хочу
сказать, что такое невозможно. Пауки не собираются ни забывать, ни прощать.
Они,понятно,готовы будут пойти на примирение,им война нужна не больше
нашего.Но это будет фальшивый мир.Зная теперь,что мы опасны,онине
успокоятся,прежде чем нас либо истребят, либо поработят. Они просто будут
ждатьподходящегомомента,чтобнапасть.Итакуювозможностьмыим
предоставим сразу же,как только уничтожим жнецы. Едва мы это сделаем, как
станем безоружны.
Глорфин лишь покачал головой.
- У них гораздо больший резон напасть на нас,еслимынеуничтожим
жнецы.
- Резон,говоришь?- Доггинз саркастически усмехнулся. - Может быть.
Но они вряд ли осмелятся.
Вид у Глорфина был попросту ошарашенный.
- Ты предлагаешь, чтобы мы оставались врагами?
Доггинз сверкнул на него раздраженно.
- Позволь-ка мне досконально разъяснить,что именно я предполагаю.-
Онсделалпаузудольше обычного.- Пауки относятся к жукам как к ровне.
Думаю,настало время заявить им,что и наснадовосприниматьтакимже
образом.
- Это невозможно! - дернулся Пибус. - Ты ждешь, что они освободят всех
своих рабов и слуг?
Теперь Доггинз посмотрел на него без иронии.
- Этого им делать не придется.Ихслугивполнедовольнытем,что
имеют. Но ни для тебя, ни для меня не секрет, что происходит следом за тем,
как их отсылают в <великий счастливый край>. Так ведь?
- Ну... Мало ли какие слухи распускают, - хмыкнул Пибус.
- Понятно.Ты прикрываешься мыслью,что всеэтослухи.Хотятебе
известно ничуть не хуже, чем мне, какова правда.
Вид у Пибуса был несчастный.Совершенно очевидно,что мысли у него и
без того смешались,а убежденность Доггинзалишьусугублялаболезненную
неуверенность. Тут Доггинз сказал успокаивающе:
- Давайте не будем зацикливаться на этом. Я говорю не о слугах пауков,
я говорю о нас с вами.Вы начали пункт за пунктом нарушать Договор, будучи
еще пяти лет от роду.Вы все грамотны,в подвалах у вас припрятаны книги.
Что противоречит Договору.Вамразвенехотелосьбы,чтобвашидети
обучались грамоте открыто, в нормальной школе, а не исподтишка?
- Мне кажется,ты усугубляешь, - огрызнулся Глорфин.