- О, оно превосходно! - произнесла Ребекка, испытываяадскиемукиот
кайенского перца.
- А вы возьмите к немустручокчили,миссШарп,-сказалДжозеф,
искренне заинтересованный.
- Чили? - спросила Ребекка, едва переводядух.-А,хорошо!-Она
решила, что чили - это что-нибудь прохладительное, и взяла себе немного этой
приправы.
- Как он свеж и зелен на вид! - заметила она, кладя стручок врот.Но
чили жег еще больше, чем карри, -нехваталочеловеческихсилвытерпеть
такое мученье. Ребекка положила вилку.
- Воды, ради бога, воды! - закричала она.
МистерСедлиразразилсяхохотом.Этобылгрубоватыйчеловек,
проводивший все дни на бирже, где любят всякие бесцеремонные шутки.
- Самый настоящий индийский чили, заверяю вас! - сказалон.-Самбо,
подай мисс Шарп воды.
Джозеф вторилотцовскомухохоту,находяшуткузамечательной.Дамы
только слегка улыбались. Они видели, что бедняжкаРебеккаоченьстрадает.
Сама она готова была задушить старика Седли, однако проглотила обиду также
легко, как перед тем отвратительный карри, и, когда к ней снова вернулся дар
речи, промолвила с шутливым добродушием:
- Мне следовало бы помнить о перце,которыйперсидскаяпринцессаиз
"Тысячи и одной ночи" кладет в сливочное пирожное. А увасвИндии,сэр,
кладут кайенский перец в сливочное пирожное?
СтарикСедлипринялсяхохотатьиподумалпросебя,чтоРебекка
остроумная девочка. А Джозеф только произнес:
- Сливочное пирожное, мисс? У нас в Бенгалии плохие сливки.Мыобычно
употребляем козье молоко, и, знаете, я теперь предпочитаю его сливкам.
- Ну как, мисс Шарп, вы, пожалуй, не будете большевосторгатьсявсем,
что идет из Индии? - спросил старый джентльмен.
И когда дамы после обеда удалились, лукавый старик сказал сыну:
- Берегись, Джо! Эта девица имеет на тебя виды.
- Вот чепуха! - воскликнул Джо, весьма, однако, польщенный. - Япомню,
сэр, в Думдуме была одна особа, дочь артиллериста Катлера, потомонавышла
замуж за доктора Ланса. Так вотонатожесобираласьвтысячавосемьсот
четвертом году взять меня за горло... меня и Мадлигатони, я еще говорилвам
о нем перед обедом... Чертовски славный малый этот Маллигатони... Сейчасон
судьей в Баджбадже и, наверное, лет через пять будетсоветником.Таквот,
сэр, артиллеристы устраивали бал, и Куинтин изчетырнадцатогокоролевского
полка и говорит мне: "Слушай, Седли, держу паритринадцатьпротивдесяти,
что Софи Катлер поймает на крючок либо тебя, либо Маллигатони еще до больших
дождей!" - "Идет!" - говорю я, и, ей-богу, сэр... прекрасный уваскларет!
От Адамсона или от Карбонеля? Первый сорт!
Легкий храп был единственным на это ответом: почтенный биржевикуснул;
таким образом, рассказ Джозефа остался на сей разнеоконченным.
НоДжозеф
был страшно словоохотлив в мужской компании, и этотвосхитительныйанекдот
он рассказывал уже десятки раз своему аптекарю, доктору Голлопу,когдатот
приходил справляться о состоянии его печени и о действии каломели.
В качестве больного ДжозефСедлиудовольствовалсябутылкойкларета,
помимо мадеры, выпитой за обедом, и уписал тарелки две земляники со сливками
и десятка два сладкого печенья,оставленногоневзначайнатарелкеоколо
него, причем мысли его (ведьроманистыобладаютдаромвсеведения)были,
конечно, заняты молодой девушкой, удалившейся в верхние покои.
"Экаяхорошенькая,молоденькаярезвушка,-думалон.-Какона
взглянула на меня, когда я заобедомподнялейплаток!Онаегодважды
роняла, плутовка. Кто это поет в гостиной! Черт! Не пойти ли взглянуть?"
Но тут на него нахлынула неудержимая застенчивость.Отецспал;шляпа
Джозефа висела в прихожей; близехонькозаугломнаСаутгемптон-роубыла
извозчичья биржа.
"Не поехать ли мне на "Сорок разбойников", - подумал он, -посмотреть,
как танцует мисс Декамп?" И, ступая наноскисвоихостроносыхсапог,он
тихонько выбрался из комнаты и исчез, не потревожив сна достойного родителя.
- Вот идет Джозеф, -сказалаЭмилия,смотревшаяизоткрытогоокна
гостиной, пока Ребекка пела, аккомпанируя себе на фортепьяно.
- Мисс Шарп спугнула его, - заметила миссисСедли.-БедныйДжо!И
отчего он такой робкий?
ГЛАВА IV
Зеленый шелковый кошелек
Страх, овладевший Джо, не оставлял его два или три дня; за это время он
ни разу не заезжал домой, а мисс Ребекка ни разу о нем не вспомнила. Онане
знала, как благодарить миссис Седли, выше всякой меры восхищаласьпассажами
и модными лавками и приходила в неистовый восторг от театров, куда ее возила
добрая дама. Однажды у Эмилни разболелась голова,онанемоглаехатьна
какое-то торжество, куда были приглашены обе девушки, -иничтонемогло
принудить подругу ехать одну.
- Как, оставить тебя? Тебя, впервые показавшуюодинокойсиротке,что
такое счастье и любовь? Никогда! - И зеленые глазазатуманилисьслезамии
поднялись к небесам.
Миссис Седли оставалось только удивляться, какое уподругиеедочери
любящее, нежное сердечко.
На шуткимистераСедлиРебекканикогданесердиласьинеизменно
смеялась им первая, что немало тешило и трогало добродушного джентльмена. Но
мисс Шарп снискала расположение не одних только старшихчленовсемьи,она
обворожила и миссис Блепкинсон, проявив глубочайший интерес кприготовлению
малинового варенья, каковое священнодействие совершалось в ту пору в комнате
экономки;онаупорноназывалаСамбо"сэром"или"мистеромСамбо",к
полнейшему восторгуслуги;онаизвиняласьпередгорничнойзато,что
решалась беспокоить еезвонком,-ивсеэтостакойделикатностьюи
кротостью, что все в людской были почти так же очарованы Ребеккой, какив
гостиной.