- Освободите девушку! Бой окончен.
- Это колдовство! - вскричал Малиф. - Ты колдун. Тебя сожгут вместе с нею. Взять его!
Толпа гневно взревела и подалась вперед.
Ананаис с усмешкой вскочил на помост, Малиф попятился, схватившись за меч. Удар - и Малиф слетел с эшафота. Стража бросилась бежать, а Муха, взобравшись к столбу, перерезал кинжалом веревки.
- Бежим! - прокричал он, схватив Валтайю за руку. - Надо убираться отсюда. Они сейчас вернутся.
- Где мой плащ? - проревел Ананаис.
- У меня, генерал, - крикнул бородач, старый солдат по виду.
Ананаис накинул плащ на плечи, застегнул и вскинул руки, призывая к молчанию.
- Когда вас спросят, кто освободил девушку, отвечайте: бойцы Тенаки-хана. Скажите им, что "Дракон" вернулся.
- Сюда, скорее! - завопил Муха, увлекая Валтайю в узкий переулок.
Ананаис легко спрыгнул с помоста и последовал за ними, оглянувшись еще раз на безжизненное тело Малифа с ненатурально свернутой шеей. Должно быть, упал неудачно. Но если б он не убился, его бы прикончил яд. Ананаис осторожно снял перчатки, нажал на потайную пружину, и отравленные шипы на костяшках ушли внутрь. Он сунул перчатки за пояс и устремился за двумя беглецами.
С булыжной мостовой они нырнули в боковую дверь какого-то дома и оказались в полутемной харчевне; ставни были закрыты, стулья поставлены на столы. Муха с девушкой подошли к стойке, и трактирщик, низенький, лысеющий толстяк, налил им вина в глиняные кружки. Тут из мрака выступил Ананаис, и кувшин выпал из дрожащих пальцев хозяина. Муха испуганно обернулся.
- А, это ты! Для человека твоего роста ты ходишь очень тихо. Все в порядке, Ларкас, - это он спас Валтайю.
- Рад познакомиться с вами, - кивнул трактирщик. - Выпьете вина?
- Охотно.
- Мир сошел с ума, - сказал Ларкас. - Вы знаете, в те первые пять лет, что я держал эту гостиницу, здесь не случилось ни одного убийства. У всех было хоть немного денег, и жить было весело. Мир сошел с ума! - Он налил Ананаису, подлил себе и выпил единым духом. - Все обезумели! Ненавижу насилие. Я приехал сюда, чтобы пожить спокойно. Тихий городок близ Сентранской равнины - чего, казалось бы, лучшего желать? А посмотрите, что творится здесь теперь. Звери разгуливают на двух ногах. Законов никто не понимает, не говоря уж о том, чтобы исполнять их. Кругом доносчики, воры, убийцы. Стоит пустить ветер во время исполнения гимна - и тебя объявят изменником.
Ананаис снял со стола стул, сел ко всем спиной, приподнял маску и выпил. Валтайя подошла к нему - он отвернулся, допил вино и поправил маску. Ладонь девушки легла на его руку.
- Спасибо, что подарил мне жизнь.
- Для меня это было удовольствием.
- У тебя на лице шрамы?
- Еще какие.
- Но они зажили?
- В основном да. Тот, что под правым глазом, то и дело открывается, но ничего, жить с этим можно.
- Я тебя полечу.
- Не стоит.
- Но мне хочется хоть что-то для тебя сделать. Не бойся - мне и раньше доводилось видеть шрамы.
- Не такие. Под этой маской нет лица. А ведь когда-то я слыл красавцем.
- Ты и теперь красив.
Его голубые глаза сверкнули, и он подался вперед, сжав кулак.
- Не делай из меня дурака, женщина!
- Я хотела только...
- Я знаю, чего ты хотела - показать, какая ты добрая. Так вот, я ни в чьей доброте не нуждаюсь. Ни в доброте, ни в понимании. Я был красивым, и мне это нравилось. Теперь я урод и научился жить с этим.
- А теперь послушай меня, - спокойно сказала Валтайя, опершись локтями о стол. - Я хотела сказать, что внешность для меня ничего не значит. Человека красят его дела, а не кожа, которую он носит поверх жил и костей. Твой сегодняшний подвиг был прекрасен.
Ананаис откинулся назад, сложив руки на широкой груди.
- Я сожалею о том, что сказал. Прости меня. Она усмехнулась и крепко сжала ему руку.
- Мне нечего прощать.
Просто мы узнали друг друга чуть получше, только и всего.
- За что тебя хотели сжечь? - спросил он, кладя руку поверх ее руки и наслаждаясь теплом ее пальцев.
Она пожала плечами.
- Я травница и знахарка - а еще я всегда говорю правду.
- С подстрекательством и колдовством мне все ясно. А как же насчет воровства?
- Однажды я позаимствовала лошадь. Расскажи лучше о себе.
- Нечего рассказывать. Я воин, который ищет войны.
- Ты из-за этого вернулся в Дренай?
- Трудно сказать.
- И у вас правда целая армия?
- Как же - целых два человека. Но это только начало.
- Что ж, в бодрости духа тебе не откажешь. Твой друг дерется так же хорошо, как и ты?
- Лучше. Это Тенака-хан.
- Надирский князь? Хан Теней?
- Я вижу, ты знаешь нашу историю.
- Я выросла в Дрос-Дельнохе, - сказала она, пригубив вино. - Я думала, он погиб вместе со всем "Драконом".
- Такие, как Тенака, так просто не погибают.
- Тогда ты, должно быть, Ананаис? Золотой Воин?
- Имел когда-то честь так называться.
- О вас обоих ходят легенды. Вдвоем вы истребили двадцать вагрийских всадников в сотне миль к западу от Сузы. А потом окружили и уничтожили большой отряд работорговцев близ Пурдола на востоке.
- Всадников было не двадцать, а всего лишь семеро - и одного трясла лихорадка. А работорговцев было вдвое меньше, чем нас.
- А разве вы не освободили лентрийскую принцессу из рук надирских кочевников, проехав ради этого сотни лиг на север?
- Нет - и я в толк не возьму, откуда взялась эта легенда. Притом все это случилось еще до твоего рождения - откуда ты так хорошо об этом знаешь?
- От Мухи - он замечательный рассказчик. Почему ты меня спас?
- Что за вопрос? Разве я не проехал сотни лиг, чтобы спасти лентрийскую принцессу?
- Но я-то не принцесса.
- Да и я не герой.
- Ты схватился с полулюдом...
- Да - но он был обречен после первого же моего удара. У меня на перчатках отравленные шипы.
- Все равно, немногие отважились бы на такое.
- Тенака убил бы его и без перчаток. Быстротой он уступает только одному из всех известных мне воинов.
- Кому же это?
- Ты что, никогда не слышала о Декадо?
Тенака развел костер и опустился на колени около спящей Рении. Ее дыхание было ровным. Он нежно провел пальцем по ее щеке, потом взошел на пригорок и посмотрел через холмы и долины на юг, туда, где только что взошедшее солнце осветило Скельнские горы.
Леса, реки и широкие луга таяли в голубой дымке, и небо словно стремилось слиться с землей. На юго-западе вонзались в облака Скодийские горы, горделивые и красные, как кровь.
Тенака вздрогнул и запахнулся в плащ. Как прекрасна земля, не знающая присутствия человека.
Его мысли блуждали бесцельно, но образ Рении то и дело вставал перед его умственным взором.
Любит ли он ее? Может ли любовь зародиться столь быстро - или это только влечение одинокого мужчины к несчастному ребенку?
Он нужен ей - но нужна ли ему она?
Особенно теперь, когда предстоит такое.
"Дурак, - сказал он себе, попытавшись представить жизнь с Ренией в своем вентрийском дворце. - Слишком поздно. Ты сжег за собой все мосты".
Он сел на плоский камень и потер глаза.
"И зачем я все это затеял?" - с горечью подумал он. Он не сомневался в том, что способен убить Цеску. Но чего он этим достигнет? Разве мир изменится со смертью одного деспота?
Может, да, а может, и нет - отступать в любом случае поздно.
- О чем ты думаешь? - спросила Рения, присаживаясь рядом с ним и обняв его за пояс. Он прикрыл ее своим плащом.
- Так, грежу наяву. И любуюсь пейзажем.
- Здесь красиво.
- Да - особенно теперь.
- Когда вернется твой друг?
- Скоро.
- Ты тревожишься о нем?
- С чего ты взяла?
- Я ведь слышала, как ты просил его быть осторожным.
- Я всегда волнуюсь за Ананаиса. Он любит порисоваться и слишком полагается на свою силу.