).} - Клянусь вам, нет! - сказал я. - Но если бы выибылинаэто
способны, вы бы толькодоставилимнеудовольствие.-Сэтимисловами,
отсчитав ей денег в руку и поклонившись ниже, чемпринятокланятьсяженам
лавочников, я удалился, и ее мальчик с пакетом последовал за мной.
^TПЕРЕВОД^U
^TПАРИЖ^U
В ложе, куда меня впустили, не было никого, кроме старогоприветливого
французского офицера. Ялюблюэтоттип;нетолькопотому,чтоуважаю
человека, манеры которого облагорожены профессией, делающей дурных людей еще
худшими, но и потому, что когда-то знал одного - его уже нет!-Отчегоне
спасти мне одну страницу от поругания, написав нанейимяегоиповедав
миру, что то был капитан Тобайас Шенди, самый любезный мне из моих друзейи
моей паствы, при мысли о человеколюбии которого, через столько лет после его
смерти,глазамоинеизменнонаполняютсяслезами?Радинегояпитаю
пристрастие ко всему сословию ветеранов; итак, перешагнув черездвазадних
ряда скамеек, я поместился возле него.
Старый офицер внимательно читал какую-то книжечку (может быть, либретто
оперы), вооружившись, большими очками. Как только я сел,онснялочкии,
положив их в футляр из шагреневой кожи, спрятал вместе с книжкой в карман. Я
привстал и поклонился ему.
Переведите это на любойизязыковцивилизованногомира-исмысл
получится такой: "Вот вошел в ложу бедный иностранец - с виду онкакбудто
ни с кем не знаком, да вероятно ни с кем и не познакомится, проведи онхотя
бы семь лет в Париже, если всякий, к кому он подходит, будет держать очки на
носу - ведь это значит наглухо запирать перед ним дверь дружеского разговора
и обращаться с ним хуже, чем с немцем".
Французский офицер мог бы отлично сказать все это вслух, и тогда ябы,
конечно, тоже перевел сделанный ему поклон на французский язык и сказал ему:
"Я тронут его вниманием и приношу ему за него тысячу благодарностей".
Нет тайны, столь способствующей прогрессу общительности, каковладение
искусством этой _стенографии_, как уменье быстро переводитьвясныеслова
разнообразные взгляды и телодвижения совсемиихоттенкамиирисунками.
Лично я вследствие долгой привычки делаю это так механически, что, гуляяпо
лондонским улицам, всю дорогу занимаюсь таким переводом;неразслучалось
мне, постояв немного возле кружка, где не было сказано и трех слов,вынести
оттуда с собой десятка два различных диалогов, которые я мог бывточности
записать, поклявшись, что ничего в них не сочинил.
Однажды вечером в Милане я отправился на концерт Мартини и уже входил в
двери зала как раз в тот миг, когда оттуда выходила с некоторой поспешностью
маркезина де Ф*** - она почти налетела на меня, прежде чем я ее заметил, и я
отскочил в сторону, чтобы дать ей пройти. Она тожеотскочила,ивтуже
сторону, вследствие чего мы стукнулись лбами; онамоментальнобросиласьв
другую сторону, чтобы выйти из дверей; я оказался столь же несчастлив, как и
она, потому что прыгнул в ту же сторону и снова загородил ейпроход.
-Мы
вместе кинулись в другую сторону, потом обратно - и так далее - потеха, да и
только; мы оба страшно покраснели; наконецясделалто,чтодолженбыл
сделать с самого начала - стал неподвижно, и маркезина прошла безтруда.Я
не нашел в себе силы войти в зал, пока не дал ей удовлетворения, состоявшего
в том, чтобы подождать и проводить ееглазамидоконцакоридора.-Она
дважды оглянулась и все время шла сторонкой, точно желая пропустить кого-то,
поднимавшегося навстречу ей на лестнице. - Нет, - сказал я,-этодрянной
перевод: маркезина имеет право на самые пылкиеизвинения,какиетолькоя
могу принести ей; и свободное место оставлено ею для меня, чтобы, заняв его,
я это сделал. - Вотпочемуяподбежалкней.ипопросилпрощенияза
причиненное беспокойство, сказав, что я намеревался лишь уступить ей дорогу.
Она ответила, что руководилась тем же намерением по отношению ко мне-так
что мы взаимнопоблагодарилидругдруга.Онастояланаверхнемконце
лестницы; не видя возле нее _чичисбея_, я попросил разрешенияпроводитьее
до кареты. - Так спустились мы по лестнице, останавливаясь на каждой третьей
ступеньке, чтобы поговорить о концерте ионашемприключении.-Честное
слово, мадам, - сказал я, усадив ее в карету, - я шесть разподрядпытался
выпустить вас. - А я шесть раз пыталась впустить вас, - отвечала она.-О,
если бы небо внушило вам желание попытаться в седьмой раз!-сказаля.-
Сделайте одолжение, - сказала она, освобождаяместовозлесебя.-Жизнь
слишком коротка, чтобы долго возиться с ее условностями, - поэтомуямигом
вскочил в карету, и моя соседка повезла меня к себе домой. - А что сталось с
концертом, о том лучше меня знает святая Цецилия, которая, яполагаю,была
на нем.
Прибавлю только, что знакомство, возникшееблагодаряэтомупереводу,
доставило мне больше удовольствия, чем все другие знакомства, которые я имел
честь завязать в Италии.
^TКАРЛИК^U
^TПАРИЖ^U
Никогда в жизни ни от кого не слышал яэтогозамечания,-Нет,раз
слышал, от кого - это, вероятно,обнаружитсявнастоящейглаве;значит,
поскольку япочтивовсенебылпредубежден,должныбылисуществовать
причины, чтобы поразить мое внимание, когда я взглянулна_партер_,-то
была непостижимая игра природы, создавшей такое множествокарликов.-Без
сомнения, природа по временам забавляетсяпочтивкаждомуголкеземного
шара; но в Париже конца нет ее забавам - шаловливость богиникажетсяпочти
равной ее мудрости.
Унеся с собой ^эту мысль по выходе из Opera comique,ямерилкаждого
встречногонаулицах.-Грустноезанятие!Особеннокогдаростбывал
крохотный, - лицо исключительно смуглое - глаза живые - нос длинный-зубы
белые-подбородоквыдающийся,-видетьтакоемножествонесчастных,
выброшенных из разряда себе подобных существ на самую границу другого -мне
больно писать об этом - каждый третий человек - пигмей! - у одних рахитичные
головы и горбы на спинах - у другихкривыеноги-третьирукоюприроды
остановлены в росте на шестом или седьмом году - четвертые всовершенноми
нормальном своем состоянии подобны карликовым яблоням; от самого рожденияи
появления первых проблесков жизни им положено выше не расти.