- В чем же ваше затруднение? Я вас слушаю, -
сказал граф. - Тогда я рассказал емувсюисториюсовершеннотак,какя
рассказал ее читателю. -
- Хозяин моей гостиницы, - сказал я в заключение, -уверяет,господин
граф, что меня непременно отправят в Бастилию, но ясовершенноспокоен,-
продолжал я, - потому что, попав в рукисамогоцивилизованногонародана
свете и не зная за собой никакой вины,-яведьнепришелвысматривать
наготу земли этой, - я почти не думал отом,чтонахожусьвегополной
власти. - Французам не пристало, господин граф, - сказал я, - проявлять свою
храбрость на инвалидах.
Яркий румянец выступил на щеках графа де Б***, когда я это сказал. - Ne
craignez rien - не бойтесь, - сказал он. - Право же, я не боюсь, -повторил
я. - Кроме того, - продолжал я шутливо, - я проделал весь путь от Лондона до
Парижа смеясь, и думаю,чтогосподингерцогдеШуазельнетакойвраг
веселья, чтобы отослать меня назад плачущим от причиненных мне огорчений.
- Моя покорнейшая просьба к вам, господин графдеБ***(приэтомя
низко ему поклонился), похлопотать перед ним, чтобы он этого не делал.
Граф слушал меня с большим добродушием, иначе я не сказал бы и половины
мною сказанного - и раз или два произнес - C'est biendit{Хорошосказано
(франц.).}. - На этом я покончил со своим делом - и решил больше кнемуне
возвращаться.
Граф направлял разговор; мы толковали о безразличных вещах - о книгах и
политике, о людях - а потом о женщинах. - Богдаблагословитихвсех!-
произнес я, после того как мы долго о них говорили, - нет человека на земле,
который бытаклюбилих,какя:несмотрянавсеихслабости,мною
подмеченные, и множество прочитанных мною сатир на них, я все-таки их люблю,
будучи твердо убежден, что мужчина, не чувствующий расположения ко всемуих
полу, никогда не способен как следует полюбить одну из них.
- Eh bien! Monsieur l'Anglais, - весело сказал граф.-Вынепришли
высматривать наготу землинашей-явамверю-niencore{Нитакже
(франц.).},смеюсказать,_наготу_нашихженщин.-Норазрешитемне
высказатьпредположение-если,parhazard{Случайно(франц.).},она
попадется вам на пути, разве вид ее не тронет ваших чувств?
Во мне есть что-то, в силу чего я невыношунималейшегонамекана
непристойность: увлеченный веселой болтовней, янеразпробовалпобороть
себя и путем крайнего напряжения сил отваживался в обществе десяти женщин на
тысячу вещей - самой ничтожной части которых я бы не посмел сделать с каждой
из них в отдельности даже за райское блаженство.
- Извините меня, господин граф, - сказал я, - что касается наготы земли
вашей, то если бы мне довелось ее увидеть, я взглянул бы на неесослезами
на глазах, - а в отношении наготы ваших женщин (я покраснел от самой мысли о
ней, вызванной во мне графом) я держусь евангельских взглядов и полон такого
сочувствия ко всему _слабому_ у них, что охотно прикрыл бы ее одеждой,если
бы только умел ее накинуть.
- Извините меня, господин граф, - сказал я, - что касается наготы земли
вашей, то если бы мне довелось ее увидеть, я взглянул бы на неесослезами
на глазах, - а в отношении наготы ваших женщин (я покраснел от самой мысли о
ней, вызванной во мне графом) я держусь евангельских взглядов и полон такого
сочувствия ко всему _слабому_ у них, что охотно прикрыл бы ее одеждой,если
бы только умел ее накинуть. -Ноябыоченьжелал,-продолжаля,-
высмотреть _наготу их сердец_ и сквозь разнообразные личины обычаев, климата
и религии разглядеть, что в них естьхорошего,ивсоответствиисэтим
образовать собственное сердце - ради чего я и приехал.
- По этой причине, господин граф, -продолжаля,-яневиделни
Пале-Рояля - ни Люксембурга - нифасадаЛувра-инепыталсяудлинить
списков картин, статуй и церквей, которыми мы располагаем.-Ясмотрюна
каждую красавицу, как на храм, и я вошел бы внегоисталбылюбоваться
развешанными в нем оригинальными рисунками и беглыми набросками охотнее, чем
даже "Преображением" Рафаэля.
- Жажда этих откровений, - продолжал я, - столь же жгучая, как та,что
горит в груди знатока живописи,привеламеняизмоейроднойстраныво
Францию, а из Франции поведет меня по Италии.-Этоскромноепутешествие
сердца в поисках _Природы_ и тех приязненных чувств, чтоеюпорождаютсяи
побуждают нас любить друг друга - а также мир - больше, чем мы любим теперь.
Граф сказал мне в ответ на это очень много любезностей и весьмаучтиво
прибавил, как много он обязан Шекспиру за то, что он познакомил меня сним.
- A propos, - сказал он, - Шекспир полон великих вещей,ноонпозабылоб
одной маленькой формальности - не назвал вашего имени - так что вам придется
сделать это самому.
^TПАСПОРТ^U
^TВЕРСАЛЬ^U
Для меня нет ничего затруднительнее в жизни, чем сообщитькому-нибудь,
кто я такой, - ибо вряд ли найдется человек, о которомянемогбыдать
болееобстоятельныесведения,чемосебе;частомнехотелосьуметь
отрекомендоваться всего одним словом - и конец. И вотпервыйразвжизни
представился мне случай осуществить это с некоторым успехом - на столе лежал
Шекспир - вспомнив, что он обо мне говорит всвоихпроизведениях,явзял
"Гамлета", раскрыл его на сценесмогильщикамивпятомдействии,ткнул
пальцем в слово _Йорик_ и,неотнимаяпальца,протянулкнигуграфусо
словами - Me voici! {Вот я! (франц.)}
Выпала ли у графа мысль о черепе бедного Йорикаблагодаряприсутствию
черепа вашего покорного слуги или каким-то волшебствомонперенессячерез
семьсот или восемьсот лет, это здесь не имеетзначения-несомненно,что
французы легче схватывают, чем соображают - я ничему на свете неудивляюсь,
а этому меньше всего; ведь даже один изглавнашейцеркви,кпрямотеи
отеческим чувствам которого я питаю высочайшее почтение, впал притакихже
обстоятельствах в такую же ошибку.