Таковы были мои искушения - и,оченьсклонныйподдатьсяим,ябыл
оставлен наедине с дамой, когда рукаеепокоиласьвмоей,алицанаши
придвинулись к дверям сарая ближе, чем было безусловно необходимо.
^TДВЕРИ САРАЯ^U
^TКАЛЕ^U
- Право, прекрасная дама, - сказал я, чуточку приподнимаяееруку,-
престранная это затея Фортуны: взятьзарукидвухсовершеннонезнакомых
людей - разного пола и прибывших, может быть, с разных концов света-ив
один миг поставить их в такое положение сердечной близости, которое врядли
удалось бы создать для них самой Дружбе, хотя бы она его подготовлялацелый
месяц -
- И ваше замечание по этому поводу показывает, как сильно,мосье,она
вас смутила своей проделкой -
Когда положение вточностисоответствуетнашимжеланиям,ничтоне
бывает так некстати,какнамекнасоздавшиеегообстоятельства.-Вы
благодарите Фортуну, - продолжала она, - и вы были правы - сердце этознало
и осталось довольно; кто же, кроме английского философа, довел бы об этом до
сведения мозга, чтобы тот отменил приговор сердца?
С этими словами она освободила свою руку,бросивнаменявзгляд,в
котором я увидел достаточно ясный комментарий к тексту.
Какую жалкую картину слабости моего сердца дам я, признавшись, чтооно
ощутило боль, которой не могли бы вызвать в нем более достойные поводы. -Я
был глубоко огорчен тем, что лишился руки своей спутницы,иманера,какой
она ее отняла, не проливала на мою рану ни вина, ни елея:никогдавжизни
мне не было так тягостно сознание сделанной оплошности.
Однако истинно женскоесердценедолгоупиваетсяторжеством,нанося
такие поражения. Через несколько секунд она положила рукунаобшлагмоего
кафтана, чтобы докончить свой ответ; словом, бог знаеткакэтовышло,но
только рука ее снова очутилась в моей.
- Ей нечего было добавить.
Я сейчас же начал придумывать другую тему для разговора смоейдамой,
заключив из смысла и моралипроисшедшего,чтояошибсяотносительноее
характера; но когда она повернулась ко мне лицом, дух, оживлявший ееответ,
отлетел - мускулы больше не былинапряжены,иязаметилтобеспомощное
выражение скорби, которое с первого взгляда пробудило во мне участие к ней -
о, как грустно видеть такую жизнерадостность во власти горя!-Яотдуши
пожалел ее, и хотяэтоможетпоказатьсядовольносмешнымзачерствелому
сердцу - яспособенбыл,некраснея,заключитьеевсвоиобъятияи
приласкать тут же на улице.
Биение крови в моих пальцах, прижавшихся к ее руке,поведалоей,что
происходит во мне; она потупила глаза - нанесколькомгновенийвоцарилось
молчание.
Должно быть, в этот промежуток я сделал слабую попытку крепче сжатьее
руку - так я заключаю по легкому движению, которое я ощутил на своейладони
- не то чтобы она намеревалась отнять свою руку - но она словно подумалаоб
этом - и янеминуемолишилсябыеевторично,неподскажимнескорее
инстинкт, чем разум, крайнего средства в этом опасном положении - держать ее
нетвердо и так, точно я сам каждое мгновениеготовеевыпустить;словом,
дама моя стояла не шевелясь, пока не вернулся сключоммосьеДессен;тем
временем я принялся обдумывать, как бымнеизгладитьдурноевпечатление,
наверно оставленное в ее сердце происшествием с монахом, вслучаееслион
рассказал ей о нем.
Должно быть, в этот промежуток я сделал слабую попытку крепче сжатьее
руку - так я заключаю по легкому движению, которое я ощутил на своейладони
- не то чтобы она намеревалась отнять свою руку - но она словно подумалаоб
этом - и янеминуемолишилсябыеевторично,неподскажимнескорее
инстинкт, чем разум, крайнего средства в этом опасном положении - держать ее
нетвердо и так, точно я сам каждое мгновениеготовеевыпустить;словом,
дама моя стояла не шевелясь, пока не вернулся сключоммосьеДессен;тем
временем я принялся обдумывать, как бымнеизгладитьдурноевпечатление,
наверно оставленное в ее сердце происшествием с монахом, вслучаееслион
рассказал ей о нем.
^TТАБАКЕРКА^U
^TКАЛЕ^U
Добрый старенький монах был всего в шести шагах от нас, когдаявдруг
вспомнил о нем; он к нам приближался не совсем по прямой линии,словнобыл
не уверен, вправе ли он прервать нас или нет. - Однако, поравнявшись с нами,
он остановилсяссамымрадушнымвидомиподнесмнеоткрытуюроговую
табакерку, которую держал в руке. - Отведайте из моей, - сказал я,доставая
свою табакерку (она была у меня черепаховая) и кладя ееврукумонаха.-
Табак отменный, - сказал он. - Так сделайте милость, - ответил я, -примите
эту табакерку со всем ее содержимым и, когда будете братьизнеещепотку,
вспоминайте иногда, что она поднесена была вам в знак примирениячеловеком,
который когда-то грубо обошелся с вами, но зла к вам не питает.
Бедный монах покраснел как рак. - Mon Dieu! - сказал он, сжимая руки, -
никогда вы не обращались со мной грубо. - По-моему, - сказала дама, - эта на
негонепохоже.-Теперьпришелмойчередпокраснеть,апочему-
предоставляю разобратьсятемнемногим,укогоестькэтомуохота.-
Простите, мадам, - возразил я, - я обошелся с ним крайне нелюбезно, неимея
к тому никакого повода. - Не может быть, -сказаладама.-Божемой!-
воскликнул монах с горячностью, казалось, ему совсем несвойственной, -вина
лежит всецело на мне; я был слишком навязчив со своим рвением. - Дамастала
возражать, и я к ней присоединился, утверждая, что такойдисциплинированный
ум никого не может оскорбить.
Я не знал, что спор способен оказать стольприятноеиуспокоительное
действие на нервы, как я это испытал тогда. - Мы замолчали,нечувствуяи
следа того нелепого возбуждения, которым вы бываете охвачены, когда втаких
случаях по десяти минут глядите друг другу в лицо, не произнося ни слова. Во
время этой паузы монахстарательнотерсвоюроговуютабакеркуорукав
подрясника, и, как только на ней появился от трения легкий блеск, - он низко
мне поклонился и сказал, что былобыпоздноразбирать,слабостьлиили
доброта душевная вовлекли нас в этот спор, - но как бытамнибыло-он
просит меня обменяться табакерками. Говоря это, он однойрукойподнесмне
свою, а другой взял у меня мою; поцеловав се, он спрятал у себя нагруди-
из глаз его струились целые потони признательности - и распрощался.